Джойс Тилдесли - Египет. Возвращение утерянной цивилизации

Город Эхнатона лежит на восточном берегу Нила, практически на одинаковом расстоянии от исторических столиц – Фив и Мемфиса. Расположен он был в пустыне полукругом – семь миль в длину и три в ширину, зажатый между Нилом на западе и аркой крутых скал на востоке. Не самое подходящее место для столицы: город стоял изолировано, могли возникнуть проблемы с водой, плодородных земель поблизости было совсем мало. Но именно по этой причине он и сохранился для археологов – в отличие от Фив и Мемфиса, ни одного царя не привлекли прелести Амарны. Некогда, в самом начале правления Тутанхамона, город был покинут и никогда больше не заселялся.

Амарну можно поделить на три составляющих: первая – дворцы и храмы, вторая – утопающая в зелени окраина для царских приближенных, солдат и торговцев, обслуживающих город. Деревня, где проживали рабочие Амарны, лежала в небольшой долине меж скал к западу от города и была самостоятельным поселением, застроенным рабочими, трудившимися на кладбищах знати, – третья составляющая Амарны. Естественная география скал предполагала, что высекающиеся в них гробницы для знати делились на две группы высохшим руслом реки. Местное население обнаружило царскую усыпальницу в начале 1880 г., однако расположение хранилось в строжайшем секрете до тех пор, пока ее не очистили от всего ценного. Когда наконец пришла пора археологов, на их долю выпало совсем немного. Кладбище, предназначенное для менее важных членов общества Амарны, которых, как и в других городах, хоронили в простых могилах, выкопанных в песках пустыни, было лишь недавно обнаружено египтологом Барри Кемпом.

Питри надеялся поработать в гробницах, но не получил на то разрешения, а тем временем царскую усыпальницу, официально обнаруженную в 1892 г., подчистили представители Каирского музея, которые, к сожалению, не опубликовали своих работ. Вместо этого ученый занялся самим городом. Здесь, в здании известном как «Великий дворец», он обнаружил прекрасный, искусно разрисованный гипсовый мощеный пол. Исследователь потратил невероятно много времени, пытаясь сберечь его, раскрашивая нанесенным на палец слабым раствором тапиоки, а затем построил специальную дорогу, чтобы посетители могли любоваться полом, не рискуя повредить его. По мере того, как новость о находке распространялась, сюда начало приезжать все больше и больше людей. В конце концов, для защиты пола от песка и мусора был сделан большой навес, но никакой официальной дороги к этому месту проведено не было, и местные фермеры злились оттого, что год за годом безмятежные туристы топтали их поля.

Питри описывает, как 1 февраля 1912 г. во время немецкой экспедиции, возглавляемой Людвигом Борхардтом, произошло непоправимое:

…в последнее время поток туристов ослаб. Министерство так и не стало строить дорогу, и поля вытоптали, так что однажды ночью пришел какой-то мужчина и разрубил все на мелкие кусочки, чтобы больше не было посетителей. Вот такой конец постиг эту уникальную находку. Мне ничего не сообщили, и я не смог даже забрать то, что от него осталось. [90] Pétrie, цит. соч., с. 138.

Такова официальная версия случившегося. Но был еще другой вариант – пол разрушила гвардия, наблюдавшая за другим, менее впечатляющим участком, которой надоело, что их коллеги зарабатывают с помощью этого пола деньги, – причем такая версия звучит куда убедительней. Фрагменты пола собрали и переправили в Каирский музей. Здесь мы и поныне можем любоваться тихим голубым прудом, заполненным крупной рыбой и окруженным разнообразными животными, птицами и растениями.

Работа Питри в Амарне совпала с ужесточением требований законодательства в отношении вопросов антиквариата. Теперь все официально принадлежало Египту, но археологи могли, по решению властей, в знак признательности за работу получить часть своих находок. Для современных читателей это, на первых взгляд, кажется справедливым – памятники древности должны принадлежать той стране, где были обнаружены, они часть ее наследия. Питри и все археологи, приехавшие из других стран, работали на частные коллекции, и их благосостояние в определенной степени зависело от того, сколько антиквариата они привезут домой. Почему такие анонимные спонсоры, как Гэворт и Кеннард должны оплачивать раскопки во благо переполненного Булакского музея – музея, в котором уже было так много экспонатов, что он не знал, что с ними делать, и был не в состоянии позаботиться о них? Питри все еще переживал из-за того, как обошлись с уникальным деревянным саркофагом, обнаруженным на Греко-римском кладбище в Хаваре и брошенным рядом с музеем, где он быстро испортился. Музей был настолько переполнен, что продавал в лавке ненужный антиквариат туристам.