Джойс Тилдесли - Египет. Возвращение утерянной цивилизации

Однако уже тогда наметился прогресс. В 1636 г. иезуитский ученый и математик Атанасиус Кирхер, вдохновленный римскими обелисками, содержащими разнообразные надписи, понял, что коптский язык, который все еще использовался в египетских церквах, был искаженным вариантом древнеегипетского языка. Но интерпретация иероглифов, сделанная Кирхером, не заслуживала большого доверия. Например, он перевел имя царя Априя как «блага Божественного Осириса можно получить, проводя священные церемонии и с помощью духов».

Затем, в 1761 г., за дело взялся отец Бартоломей, который к тому времени уже расшифровал финикийский и пальмирский языки. Он обнаружил, что картуши – овалы, в которые были заключены некоторые иероглифы, – могли использоваться для начертания имен богов или, возможно, царей и цариц. И он не ошибся.

И, наконец, в 1797 г. датский ученый Йерген Соэга предположил, что в иероглифическом письме могут содержаться фонетические элементы.

К сожалению, эти три верные догадки затерялись среди множества ложных, как то: иероглифы это тайный язык, доступный только избранным; иероглифы использовались для того, чтобы записывать религиозные тексты; иероглифы несли чисто символический характер; китайские иероглифы произошли от египетских (логическое заключение для тех, кто полагал, что Китай был когда-то египетской колонией); коптский язык представляет собой одну из разновидностей древнегреческого.

Отправной точкой в расшифровке как иероглифов, так и демотического письма на Розеттском камне, стал текст на греческом. Но теперь камень находился в Лондоне, а при работе с его копиями возникли неожиданные проблемы. В Институте в Каире прекрасно понимали, насколько важно точно воспроизвести тексты, и не стали делать копии вручную, так как это занимало много времени и имел значение человеческий фактор. Вместо этого три отдельных научных копии поручили сделать трем независимым друг от друга специалистам. Жан-Жозеф Марсель из «Cairo Press» воспользовался автографией. Камень почистили, залили выгравированные на нем буквы и символы водой, а после покрыли весь камень чернилами. Вода отталкивала чернила, поэтому, когда камень накрыли влажной бумагой, она впитала в себя негативное изображение текста – черный фон, белый текст – его можно было прочитать только с помощью зеркала. Николас Конте, знаменитый ныне изобретатель графитового карандаша, воспользовался методом, похожим на гравировку по меди. Он заполнил выгравированный текст жиром, который впитал чернила, а вот остальная часть камня, покрытая тонким слоем резины и азотной кислоты – нет. И, наконец, Эдриан Раффену-Делайл снял с камня копию с помощью сернистого процесса.

Может быть, эти три способа и были научными, но ни один из них не помог сохранить оригинальный цвет и текстуру камня. Дальше _хуже. Персонал Британского музея, пытаясь выделить текст на сером фоне, покрасил буквы и символы белым мелом, а камень покрыли защитным воском – некоторые археологи полагали, что это была простая мастика, которая впоследствии темнела и покрывалась пылью. Сейчас камень отреставрировали, и он приобрел свой изначальный вид. Специально оставили только маленький черный квадратный участок в нижнем левом углу. Но на старых фотографиях его можно увидеть черным и похожим на базальт. И хотя мы привыкли думать, что текст на Розеттском камне белый, научный анализ показал, что гравировка была изначально покрыта красным красителем.

«Общество предметов древности» тоже сделало с камня копию. Его оттиск был широко распространен в Европе и Северной Америке, а университеты Оксфорда, Кембриджа, Дублина и Эдинбурга получили в подарок гипсовый слепок. Однако такой дар был сделан не из чистого энтузиазма. «Обществу» требовалась помощь в переводе текста на греческом языке, но единственным ответом, который оно получило, был ответ (на латинском языке с комментариями на французском) полиглота профессора Хейна из Университета Готтингена. Сейчас уже очевидно, что английский и французский варианты текстов отличались, хотя три французские версии идеально соответствовали друг другу.

В Париже (но не в Лондоне) подозревали, что английский гравер мог во время копирования внести в текст некоторые «исправления». В 1803 г. французский лингвист, известный как Ситизен Амелихон, опубликовал транскрипцию текста, составленного на греческом языке, а также его точный перевод на латинский и его гипотетический перевод на французский. Этот перевод многие годы оставался стандартным, хотя публиковались и другие его версии на английском (1802), латинском (1816), немецком (1822) и итальянском (1833) языках.