Владимир Мещеряков - Арест Сталина, или заговор военных в июне 1941 г.

Читаем далее: «Каждая минута была дорога. Штаб МВО согласно моим указаниям срочно выделил полевой штаб для Южного фронта из командиров Московского военного округа и стал готовить специальный железнодорожный состав для отправки штабных работников на фронт.

22 июня в 15 часов я снова был у Г. К. Жукова и хотел получить от него оперативную обстановку и задачу для Южного фронта. Но лично от Жукова никаких указаний не получил, так как он, как и я, спешил в этот день выехать на фронт. После этого я был в Оперативном управлении Генштаба, где мне сказали, что обстановку и задачи я получу на месте».

«Каждая минута была дорога»— выглядит как-то легковесно. Все-таки насчет Кремля весомее, да и надежнее. Пусть назначение Тюленева будет все же ассоциироваться с Кремлем, а значит, и со Сталиным. «Командиров...» убрать, чтобы не подумали, будто, весь штаб МВО «выкорчевали с корнем».

Ну, и на десерт. Смотрим приложение 1: «Из личного дела И. В. Тюленева. Прохождение действительной службы в Советской Армии». Нас, разумеется, будет интересовать время нахождения его в должности командующего Московского военного округа. Находим соответствующую строку. Командующим Московским военным округом И. В. Тюленев стал согласно Приказу НКО СССР № 0094 от 15. 08. 1940 года. И по какой же срок он исполнял эти обязанности? А вот этого-то и не получите, дорогие товарищи читатели. Месяц есть, а число не указано. Хорошо, но на основании чьего распоряжения он стал командующим Южным фронтом? Пожалуйста, в соответствующей графе лично дела читаем: «Подтверждается приказом НКОСССР № 00801 от 26. 08.1941 года». А чье же распоряжение подтверждается приказом НКО за № 00801 ? И с какого времени вступил Тюленев в должность командующего Южным фронтом? Та же картинка. Месяц есть, число не указано.

Как видите, этот момент в биографии генерала армии И. В. Тюленева стараются тщательно скрыть. Чтобы не бросалось в глаза отсутствие в личном деле столь важных в нашем понимании дат, редактора решили изъять все даты дней. Поэтому их нет ни в первой строке, ни в последней, кроме единственной, абсолютно нейтральной: «С 1. 9. 1941 по 15. 10. 1941 — на излечении по ранению». Данный документ заверен «Зам. Начальника ОКТШ начальник Лебедев. 15 августа 1978 г.»

Вывод один: воспоминания генерала армии были бесцеремонно изрезаны военно-партийной цензурой. Остается удивляться тому, как умели цензоры той поры убирать из текста страницы, ключевые для понимания важнейших событий, деятельности автора и тех, кто его окружал, не говоря уже о моментах острых, по которым до сих пор нет единого мнения у историков.

Продолжим тему нашей книги. В своих воспоминаниях наш посол в Англии И. М. Майский так описывал события накануне войны. В субботу 21 июня ему позвонил посол Англии в Советском Союзе Стаффорд Криппс, который был в то время на своей родине и попросил встретиться. При встрече сообщил важную новость: «У нас есть заслуживающие доверия сведения, что это (германское.— В.М.) нападение состоится завтра, 22 июня, или, в крайнем случае, 29 июня... Гитлер всегда нападает по воскресеньям... Я хотел информировать вас об этом».

После того, как они обменялись краткими репликами по поводу этой новости, Криппс прибавил: «Разумеется, если у вас начнется война, я немедленно же возвращаюсь в Москву».

После встречи Майский отправил шифровку-мол-нию в Наркомат иностранных дел. На следующий день в 8 часов утра узнал о нападении Гитлера на нашу страну. Около 11 часов по советскому радио было сообщено, что в полдень выступит с заявлением по радио нарком иностранных дел.

«Когда я узнал о предстоящем выступлении, — вспоминал Майский, — первое, что пронеслось у меня в голове, было: «Почему Молотов? Почему не Сталин? По такому случаю нужно было бы выступление главы правительства». Однако я не придал данному обстоятельству особого значения... Выступление наркома иностранных дел произвело на меня хорошее впечатление. Оно вполне соответствовало моему настроению».

Как видно и у Майского возникло чувство недоумения по поводу отсутствия Сталина на Московском радио в полдень 22 июня. Дальше события становятся не менее «интересными». Майский вспоминает: «Я с нетерпением ждал каких-либо руководящих указаний от Советского правительства и прежде всего указаний о том, готовить ли мне в Лондоне почву для заключения формального англо-советского военного союза».

Это высказывание нашего посла надо понимать так, что после начала войны с Германией ему в Лондон не было послано ни одного сообщения о его дальнейшей деятельности. Майский как честный человек, патриот, не мог оставаться безучастным к судьбе своей Родины: «Я считал, что в годину великого бедствия каждый советский гражданин должен что-то сделать для своей страны. Из моих прежних разговоров с товарищами в Москве я знал, что вопрос о втором фронте является одним из важнейших в случае нападения Германии на СССР. Я решил сделать соответственный демарш. Но с кем говорить на такую тему?... По зрелому размышлению я пришел к выводу, что, пожалуй, целесообразнее всего первый демарш сделать перед лордом Бивербруком».