Сергей Нечаев - Реликвии и скоровища французских королей

Действительно, похищение королевы и ее тайное замужество вызвали большой скандал в королевстве. Знатные вельможи негодовали, говоря, что юные принцы нуждаются в матери, что она их бросила без тени сожаления, устремившись за женатым человеком. Повсюду слышался ропот:

— В ней достоинства не больше, чем в собаке.

— А графа Рауля следовало бы отлучить от Церкви…

В течение некоторого времени двое влюбленных не знали о злых слухах, которые ходили о них по всему королевству. Они были безразличны к мнению других, их не интересовало, какую оценку при дворе могло вызвать их поведение. Большую часть времени Анна и Рауль проводили в постели, в пылу нежной любви, удовлетворяя свои страсти…

Наконец, в дело вмешался Жерве де Беллем, архиепископ Реймсский. Встретив как-то графа в королевском дворце, он попытался уговорить его отпустить Анну и вернуть на супружеское ложе Алиенору, ссылаясь при этом на мнение папы.

Однако Рауль с присущей ему дерзостью ответил:

— Наплевать мне на его мнение!

А потом он прибавил к этому и другие слова, которые ни один летописец не решился бы внести в свою хронику, настолько они были неуважительны по отношению к наследнику святого Петра. Но что можно было поделать с этим отпетым безбожником!

Архиепископ покашлял в кулак и прекратил этот бесполезный и небезопасный разговор.

В любом случае обрушившаяся на голову Рауля де Крепи, графа де Валуа, анафема ни в малейшей степени не помешала ему продолжать жить с Анной.

Безразличные к окружающей их враждебности, стали они открыто путешествовать по королевству, ни от кого не прячась и не проявляя ни капли смущения или признаков угрызения совести. В конце концов все смирились, и их брак был признан. К тому же король Франции Филипп счел благоразумным примириться с матерью и ее новым мужем.

Впрочем, и здесь, как всегда, имеется и иная версия: якобы граф сначала развелся с Алиенорой, уличив ее в неверности, и лишь после этого обвенчался с Анной, а раз так — законность была соблюдена.

Так или иначе, Анна стала жить с Раулем в укрепленном замке Мондидье и одновременно с этим управлять Францией вместе с сыном-королем. От этого времени сохранились документы с ее подписями, при этом весьма примечательно, что она продолжала в основном подписываться кириллицей и гораздо реже латинскими буквами — «Annae matris Filipi Regis» («Анна, мать короля Филиппа»).

Однако бурная жизнь не прошла для графа бесследно, и он все чаще стал жаловался на боли в сердце. Несмотря на то что врач, по его словам, учившийся в знаменитой Салернской академии, запрещал графу есть жареное мясо, сало и жирных гусей, а особенно злоупотреблять вином, он тем не менее съедал за столом по нескольку кусков говядины и выпивал не меньше кувшина крепкого вина, отчего его лицо становилось багровым, теряя последние остатки былой красоты.

Шел 1074 год. И вот в одну из темных ночей с 21 на 22 февраля граф де Валуа скончался, и Анна вторично осталась вдовой.

Потеряв Рауля, Анна пыталась забыться, окунувшись вновь в государственные дела. Зная об отношении к себе сына покойного Симона, ставшего после смерти отца графом де Валуа, и о неприязни многих его приближенных, она покинула Мондидье, с которым было столько связано в ее жизни, и перебралась в Париж, к сыну Филиппу. Там она опять стала подписывать указы и распоряжения (ее уверенная подпись не раз еще будет встречаться на деловых бумагах французского двора рядом с «крестами» неграмотных королевских чиновников).

Французский историк, касаясь государственной грамоты, подписанной Анной, отмечает: «На ней королева Анна не удовольствовалась, по обычаю тех времен, за общей безграмотностью, поставить крест рядом со своей подписью, написанной рукой писца, но собственноручно подписала ее своим именем на русском языке».

Филипп неустанно трудился на пользу Франции, был деятельным и полным сит, хотя заметно толстел с каждым годом. Заметив однажды, что мать с огорчением рассматривает его молодую, но уже отяжелевшую фигуру, Филипп ударил себя по животу и беззастенчиво рассмеялся:

— Что ты смотришь на меня? Я стал тучен? Это правда. Скоро мне будет трудно взбираться на коня. Кто тогда поведет в бой французских рыцарей? Может быть, мой брат Гуго?

Он знал, что брат не предаст его.

Анна часто оставалась в полном одиночестве: Филипп при каждом удобном случае отлучался из Парижа, младший сын Гуго женился на богатой наследнице, дочери графа де Вермандуа, чтобы узаконить захват этих земель, и перебрался жить в родовой замок.