Владимир Куковенко - Как подменили Петра I

Решение патриарха, зная его непреклонность в делах веры, едва ли можно связать с какими-либо корыстными интересами или опасениями за свою жизнь. Скорее всего, это был сознательный выбор для пользы православной церкви, которая в этот момент остро нуждалась в поддержке. Василий Васильевич Голицын, просвещенный и европейски образованный человек, фаворит «самодержицы» Софьи был склонен к объединению западной и восточной церквей и имел около себя кружок искренних сторонников подобных идей. После смерти Иоакима предусматривалось избрание в патриархи Сильвестра Медведева [14], одного из деятельных сторонников «самодержицы», который при поддержке Голицына и начал бы осуществление планов религиозной унии. Скорее всего, подобное тяготение к Европе и католичеству испытывала и Софья. Именно это и оттолкнуло Иоакима от нее, и он отдал предпочтение более ревностному православному христианину Петру. В нем он ожидал найти энергичного сторонника своим планам укрепления православия в Московском государстве.

Надежды патриарха вполне оправдались. Придя к власти, Петр поменял церковную политику и поддержал наиболее консервативную часть духовенства. Софья была пострижена в монастырь, Голицын отправлен в ссылку, сторонники их были заключены в тюрьмы.

11 февраля 1691 года, после страшных пыток, был казнен и Сильвестр Медведев, идеолог реформации православной веры. Преследуя цели искоренения униатских настроений среди части духовенства и стремясь предотвратить еще один назревающий церковный раскол, церковь пошла на такой необходимый шаг. Но не исключено, что сторонниками казни старца Сильвестра были не только православные иерархи, но и сам Петр, видя в этом единственную возможность избежать новых религиозных потрясений внутри государства. В этом случае уместно считать его убежденным защитником православия.

Сторонником религиозной унии восточной и западной церквей был и первый воспитатель Петра, Менезис. Есть очень много свидетельств, говорящих о том, что Менезис в Риме в 1673 году вел тайные переговоры по этому вопросу и был уполномочен на это самим Алексеем Михайловичем. Так, например, секретарь Менезиса, саксонец Рингубер, в записке папе Иннокентию XI, поданной в 1679 году, прямо утверждал, что Матвеев, отправляя посольство в Рим, имел тайное намерение посредством учащения сношений с папой достигнуть соединения церквей. То же самое утверждалось и в записке кардиналу Алтиери, и высказывалась надежда на скорое осуществление этих планов.

В это время над Россией и Польшей нависла реальная угроза турецкого вторжения, поскольку огромная султанская армия сосредоточилась на Дунае. Возможно, что Алексей Михайлович в объединение церквей или же в разумном диалоге между ними видел то средство, которое поможет сплотить силу различных стран и остановить мусульманскую экспансию. Именно к этому времени относится и заключение русско-польского союза.

Усилия Менезиса в Риме к ощутимым результатам в деле объединения церквей не привели. Но все же он сохранил приверженность этой идее, и всю оставшуюся жизнь искренне сожалел о своей неудаче при папском дворе. Скорее всего, по причине приверженности к унии, он хотя и занял в 1689 году достаточно высокую армейскую должность, но не стал первым человеком в ближайшем окружении царя. Этому противились, как можно предположить, иерархи православной церкви. Под влиянием патриарха и под влиянием собственного религиозного чувства Петр не решился или же сознательно не хотел вновь приблизить к себе Менезиса, как ревностного сторонника идей, которые считались еретическими.

Перед своей смертью патриарх Иоаким оставил завещание, которое можно рассматривать как программу дальнейших действий царя Петра в государственной и церковной областях. Несомненно, он видел в молодом царе своего единомышленника и искреннего ревнителя святоотеческих устоев, поэтому советовал ему сторониться иноземцев и более полагаться на своих русских подданных.

Похоже, что до 1691 года Петр неукоснительно следовал советам патриарха, которые вполне совпадали с его собственными убеждениями. Хотя в исторической науке и распространено мнение, что Лефорт и Гордон стали его любимцами сразу же после низвержения Софьи, но этому нет документальных подтверждений, и, скорее всего, их приблизил к себе лишь двойник Петра.

Подобное сдержанное (пусть и внешне) отношение к иностранцам и твердая позиция в делах веры говорят о том, Петр не только умел разумно выстраивать взаимоотношения со своими подданными, но и имел определенные убеждения. В то же время он умел уступать и не проявлял излишнего упрямства даже в принципиальных вопросах и тем самым счастливо избегал умножения количества своих врагов.