Борис Акунин - Любовь к истории (сетевая версия) ч.7

Вопросов к самому себе и окружающему миру у меня много. Так что, возможно, за первой частью «Аристономии» последует вторая.

meshekskyi

"…Наше преимущество в том, что мы это понимаем и на это работаем, а путинисты и не понимают, и не умеют разговаривать с людьми по-человечески…" — увы. Боюсь, все в точности наоборот. Наша оппозиция работает только на самое себя — но никак не на упомянутое "большинство населения". На него в лучшем случает смотрят жалостно-свысока, а чаще — и с плохо скрываемым презрением. Все эти "креативные классы", "лучшие люди" и прочая рукопожатость — самая провальное и глупое изобретение нашей оппозиции, ужасное тем, что это — искреннее убеждение.

shiloves1

Не разделяю оптимизма ГШ по поводу заката РПЦ. Вижу наступление "нового средневековья", которое распространится не только на исламский мир.

mr_karbofos

Уважаемый Григорий Шалвович, в благородном собрании разрешите вступиться за Православие. "Если дискредитация (я бы сказал, самодискредитация) церкви пойдет такими темпами и дальше, этот институт уже не воскреснет." (цитата) Этот институт воскрес после 70-летия остракизма в советский период. Я думаю казус с неприличными девочками РПЦ благополучно переживет. Я бы сказал "только выправка строже" будет.

lili_nine

В Советское время церковь была мученицей и вызывала уважение. А сейчас быть православным — дурная репутация. В приличном обществе вслух не скажешь.

9 октября, 11:40

В прошлый раз я написал, что сейчас читаю интересные мемуары Н.Волкова-Муромцева.

Н.В.Волков-Муромцев (1902–1995)

Пятнадцатилетним мальчиком автор воспоминаний по несчастливой случайности оказался в чекистской тюрьме. Дело было летом 1918 года, вскоре начались массовые расстрелы. Из тюрьмы людей ежедневно уводили на казнь десятками.

Читаю про всё это и вдруг натыкаюсь на пассаж, от которого ощущение, будто внезапно встретил доброго знакомого. Кто читал ранее мой пост "Жизнь и смерть веселого человека", поймет.

«В те дни я познакомился с господином Виленкиным. Он был бывший адвокат из евреев. В начале войны пошел добровольцем в армию, был произведен в офицеры. Фриде [гвардейский полковник, заговорщик, расстрелян. — Г.Ч.] его и до Лубянки знал Он был очень милый человек. Фриде мне сказал, что на фронте он был герой. Когда его вызвали, он откуда-то вытянул св. Владимира с мечами и офицерский Георгиевский крест и прицепил их себе на куртку. Остановился и громко сказал:

— Ребята, пока прощайте, мы скоро все встретимся на том свете, это не так страшно, вы все под огнем были.

Результат был совершенно невероятный. Все выпрямились. Кто-то крикнул:

— За Россию с Богом!

И комната загудела: "За Россию с Богом!"

Виленкин как на параде пошел, и за ним таким же твердым шагом пошли другие.

Это меня совершенно потрясло. Мне вдруг показалось, что мы все герои, что мы все умрем за славу России. На ступеньках Виленкин повернулся и крикнул: "За Царя, за Родину, за Веру!", и все единым голосом его поддержали.

После этого несколько дней люди говорили громче, подбодрились, даже новые, которые приходили, и даже те, которых ночью вызывали.

И все это было нелогично. Многие из арестованных были или эсеры или меньшевики, отчего они вдруг, свергнув царя и запродавши немцам пол-России, кричали теперь: "За Царя, за Родину, за Веру"?»

kuxlya

С царем были в голове, с помазанником Божьим…

А теперь никто не пойдет за веру…

Царя нет, потому что "мазать" ему голову некому, да и не поверит никто.

А на родине торговый центр теперь, и головы из телевизоров лезут одни и те же, сначала говорят: "Вперед за правду и светлое будущее.." А потом, сверкая стразиками кричат: "Все в Летуаль!"

Туда тоже не хочется.

Саблю со стены снять только да в степь… Доведут и до этого…

chereisky

Слова "За Царя, за Родину, за Веру!" в данном контексте не стоит воспринимать, как идейно-политический лозунг. Тем более, что непонятно, за какую именно веру зовет сокамерников Виленкин, не пожелавший во время ПМВ поступиться своим в значительной степени формальным еврейством ради офицерского чина и блестящей карьеры. То, что он произнес при выходе из камеры — это просто припев популярнейшей тогда среди военных "Песни о вещем Олеге". Наверное, этим он хотел ободрить товарищей по несчастью, призвать их встретить смерть с достоинством, как подобает офицерам. И сам показал блестящий (я б сказал — ультимативный) пример такого поведения.