неизвестен Автор - Сборник статей, материалов и документов - Был ли Сталин агентом охранки

Шаповал отмечает, что как раз в это время ему пришлось в большевистской среде встречаться еще с двумя провокаторами, бывшими в Париже -Черномазовым и Отцовым (д-ром Житомирским). Против обоих уже были подозрения, но им не давали хода.

Вспоминаю, что в бытность мою в Париже мне пришлось прочитать рукопись одного из бывших большевиков из парижского окружения Ленина, Алексея Рогожина, который между прочим рассказывал, что в Париже действовала особая комиссия по расследованию провокации в России, и эта комиссия состояла из... трех провокаторов, а именно: Малиновского, Черномазова и Житомирского. Малиновский от имени комиссии ходил к Бурцеву и добивался от него связей в Петербурге для борьбы с Охранкой. Кажется, Бурцев, хоть и не веривший вполне в предательство Малиновского, в информации и связях ему все же отказал.

Возвращаясь к вопросу о взаимоотношениях Ленина с Малиновским, хотелось бы привести здесь два малоизвестных

факта. В начале первой мировой войны появилось известие в печати, что Малиновский был на фронте и погиб там смертью славных. Ленин, реабилитировавший его в Праге, счел нужным напечатать в своем женевском "Социал-демократе" (No 33 от 1 ноября 1914 г. ) некролог Малиновскому, и в этом некрологе, вопреки всеобщему убеждению в провокаторстве Малиновского, написал:

"Малиновский был политически честным человеком, и легенда о его провокации создана сознательными клеветниками... Мы обязаны... уберечь его память от злостной клеветы, очистить его имя и его честь от позорящих наветов".

Когда довольно скоро обнаружилось, что Малиновский не убит, а находится в немецком плену, Ленин вступил с ним в оживленные отношения. Мы имеем об этом весьма интересную справку:

"Как видно из писем Ленина, имеющихся в деле Верховного трибунала о Малиновском, Малиновский находился в личной переписке с Лениным, Зиновьевым и Крупской, выполняя партийные поручения по ведению большевистской пропаганды среди военнопленных (см. Письма П. Аксельрода и Ю. Мартова. Берлин, с. 292).

Любопытно, что как раз накануне февральской революции, а именно в женевском "Социал-демократе" (No 58 от 31 января 1917 г. ) Ленин счел нужным вновь заняться делом Малиновского и вновь подтвердить его реабилитацию. Ленин писал:

"Комиссия допросила ряд свидетелей и самого Малиновского, собрала письменные показания целого ряда товарищей, составивших много сот страниц, установила неприглядную роль определенных лиц в распространении неверных слухов. Комиссия пришла к единогласному убеждению, что обвинения в провокации абсолютно вздорны".

Ровно через месяц Ленин вынужден был признать всю вздорность реабилитации Малиновского, которого он покрывал в течение лет, вопреки всем данным и наперекор здравому смыслу.

Николай Веселаго ЕРЕМИНСКИЙ ДОКУМЕНТ ВЫЗЫВАЕТ СОМНЕНИЯ1

Многоуважаемый господин главный редактор!

За последнее время появился ряд статей и заметок, посвященных вопросу, является ли письмо заведывавшего Особым отделом Департамента полиции, фотокопия коего помещена в

1 Новое русское слово. 1956. 10 июня. С. 7. -- Примеч. Ю Ф.

Вашей газете от 19 апреля и в журнале "Лайф" от 23 апреля, подлинным документом.

Я совершенно согласен с Вами, что пользование сомнительными документами может принести больше вреда, чем пользы, не говоря уже о том, что этот документ опубликовывается теперь, в тот момент, когда в Советском Союзе началось развенчание Сталина, а не был объявлен ранее, когда были еще живы лица, которые могли многое подтвердить или опровергнуть.

В то время, к которому относится этот документ, я служил в Департаменте полиции и скажу откровенно, что это письмо вызывает во мне большие сомнения.

Департамент полиции был в министерстве как бы центром всей работы, как политической, так и уголовной в Империи.

Департамент полиции был разделен на определенное число делопроизводств. Кроме того, в Департаменте полиции был секретариат, главный архив, имевший особо секретный отдел, и журнальная часть, через которую проходила без исключения вся почта Департамента, через главные входящий и исходящий журналы. А затем -- Особый отдел, как центр всей работы губернских жандармских отделений, Охранных отделений, розыскных и пропускных пунктов и крепостных жандармских команд.

Это было особо секретное отделение, в которое обычным служащим Департамента полиции доступа не было, а все справки делались через специального дежурного чиновника Особого отдела и то только письменно. Во главе Особого отдела был в то время Отдельного Корпуса жандармов полковник Еремин, человек строгий, требовательный и большой формалист. Просто невозможно даже предположить, чтобы он выпустил из Особого отдела подобное письмо. Каждому, кто хоть немного знаком с системой письмоводства в Департаменте полиции, это совершенно ясно.