Александр Зимин - В канун грозных потрясений - Предпосылки первой Крестьянской войны в России

Иван IV был сыном блистательного, но жестокого века, когда бурное развитие гуманистических теорий совпало с истреблением тысяч инакомыслящих во время религиозных войн и с деспотическим правлением взбалмошных монархов. Это было время тиранов, убежденных в неограниченности своей власти, освященной церковью; оно порождало моральных уродов, прикрывавших маской ханжества и религиозности безграничную жестокость к собственным подданным.

Полубезумный шведский король Эрик XIV запятнал себя не меньшим количеством убийств, чем Грозный. Французский король Карл IX участвовал в беспощадной резне протестантов в Варфоломеевскую ночь 24 августа 1572 г., под покровом которой была уничтожена добрая половина французской аристократии. Испанский король Филипп II с удовольствием присутствовал на бесконечных аутодафе на площадях Вальядолида, где ежегодно сжигалось по 20–30 представителей наиболее родовитой испанской знати. Папа не уступал светским властителям Европы. Гимн «Тебя, бога, хвалим» был его ответом на события Варфоломеевской ночи. Европейские монархи XVI столетия, эпохи формирующегося абсолютизма, не уступали друг другу в жестокости. Грозный отличался от них лишь тем, что стал вдобавок ко всему сыноубийцей [371] Зимин А. А., Хорошкевич А. Л. Россия времени Ивана Грозного. М., 1982, с. 125. . В последние годы жизни Ивана Грозного можно обнаружить у него постепенный, но неуклонный процесс распада личности, ускорившийся после смерти царевича Ивана [372] См.: Ковалевский П. И. Иоанн Грозный и его душевное состояние. Психиатрические эскизы из истории, вып. 2. — Харьков, 1893; изд. 2-е. СПб., 1901; Чистович Я. История первых медицинских школ в России. СПб., 1883, прил., с. 55–60; Глаголев Д. М. Душевная болезнь Иоанна Грозного. Русский архив, 1902, № 7. Ср.: Hellie R. lvan the Terrible Paranoia (Thirtheenth Annual Southern Conference on Slavic studies. November 3, 1975, North Carolina). H. П. Лихачев решительно возражал против того, чтобы считать Грозного душевнобольным (Лихачев. Поссевино, с. 62–101). . Психически неполноценными были дети Грозного — Федор и Дмитрий. Болен был «падучим недугом» его дальний родич И. М. Глинский. После смерти старшего сына Грозный почти устранился от реальной политической жизни, проводя дни в молитвах и строя планы, далекие от действительности. Но жизнь шла своим чередом. «Период сумасбродств Ивана» [373] Архив Маркса, Энгельса, т. VIII. М., 1946, с. 165. . нанес сильный удар по царистской психологии народа. Совпав с резким усилением крепостничества, он сыграл заметную роль в подготовке взрыва классовой борьбы, который привел в конечном счете к гражданской войне начала XVII в.

В ту самую ночь, с 18 на 19 марта 1584 г., когда царь Иван отошел в царство теней, на престол спешно был возведен его слабоумный сын Федор [374] Горсей, с. 109. . Русские источники начала XVII в. старательно подчеркивали, что он вступил на царство по «благословению и повелению» Ивана IV [375] Повесть, како отомсти, с. 241; ПСРЛ, т. 14, с. 2: «..престол предаст благородному сыну своему… отеческим благословением преемник бывает»; с. 34: «..благослови царствовати сына своего»; т. 34, с. 230: «..оставил сына его наследника царствию… И по погребении нарекоша на государство Московское… Федора». . Но что реально скрывалось за столь трафаретными формулами? Означали ли они существование письменного завещательного распоряжения Грозного, были ли это отголоски его личного волеизъявления, или они прикрывали решение, не имевшее ничего общего с волей покойного царя? Судя по сообщениям осведомленных современников, непосредственно перед смертью у царя было письменное завещание [376] См. также: Skrynnikov R. Das letzte Testament Ivans IV und sein Schicksal. — Osteuropa in Geschichte und Gegenwart. Köln — Wien, 1977, S. 18–33. .

По словам Горсея, в день смерти Грозный «пересмотрел свое завещание». Англичанин упоминает также «отдельных князей, которых прежний царь по своему завещанию назначил вместе с князем-правителем управлять государством» [377] Севастьянова, с. 113, 118. .

Следовательно, существовало не просто завещание. Зная о неспособности Федора самостоятельно управлять страной, его отец определил состав регентского совета, который и должен был держать бразды правления государством. Правда, попытки выяснить, кто же был назначен регентами, наталкиваются на серьезные трудности.

По «Повести, како отомсти» 1606 г. и другим произведениям этого цикла, Иван IV якобы приказал Федора и Дмитрия «верному своему приятелю и доброхоту благонравному боярину князю Ивану Петровичю Шуйскому, да князю Ивану Федоровичю Мстиславскому, да Никите Романовичю Юрьеву, дабы их, государей наших, воспитали и со всяцем тщанием их царскаго здравия остерегали». Та же версия содержится в «Повести, како восхити» и в «Ином сказании», восходящим к «Повести, како отомсти» [378] Повесть, како отомсти, с. 241; РИБ, т. 13. СПб., 1909, стлб. 146. . Тенденциозность приведенного отрывка не вызывает сомнений. На первом месте среди регентов помещен с весьма лестной характеристикой ближайший родич царствовавшего в 1606 г. Василия Шуйского. Зато о Борисе — гонителе Шуйских — нет ни слова. По наблюдению Е. Н. Кушевой, весь текст «Иного сказания» (а следовательно, и предшествующих ему памятников) апологетичен по отношению к Василию Шуйскому. Это также подрывает доверие к объективности рассказа о составе регентского совета в «Повести, како отомсти». Позднейшие переписчики «Иного сказания» (не ранее 20-х годов XVII в.), очевидно, заметили тенденциозность рассказа и пытались его подправить, поставив на первое место среди регентов, кн. И. Ф. Мстиславского [379] Кушева. Публицистика, с. 64, 41, 42. .