Лен Дейтон - Вторая мировая - ошибки, промахи, потери

Военные действия измотали Уэйвелла. Когда прямо накануне нападения Гитлера на Россию он оставил свой пост, на смену ему пришел не один человек, а несколько. Несмотря на критические высказывания Черчилля, генерал оставил после себя легендарную репутацию, однако отчасти это объясняется тем, что ему лично приписывали заслуги во всех успешных операциях, проведенных войсками под его командованием, в то же время редко обвиняя в неудачах, которых можно было бы избежать. В течение долгого времени комплименты, расточаемые Уэйвеллу, одновременно были направлены на то, чтобы выставить Черчилля необразованным дилетантом с диктаторскими замашками, чьи представления о войне так и не вышли за рамки его участия в южноафриканской кампании в отроческом возрасте. Однако трудно предположить, что подобная писанина доставила бы удовольствие самому Уэйвеллу.

Арчи Уэйвелл говорил, что он пошел в армию только для того, чтобы порадовать своего отца. Когда англо-бурский кризис внезапно потребовал большого количества сухопутных офицеров, срок обучения Уэйвелла в Сэндхерсте был сокращен с полутора лет до двух семестров. В сентябре 1901 года восемнадцатилетний лейтенант «Черного дозора» Уэйвелл уже направлялся в Южную Африку. Во время Первой мировой войны он служил в Египте и Палестине; и в Палестину он вернулся в 1937 году. Теперь-же, в Каире, Уэйвелл был в зените своей карьеры.

Итальянская армия в Ливии находилась в состоянии войны с англичанами в соседнем Египте еще с июня 1940 года, когда Муссолини вторгся в Южную Францию. Но летом в Африке слишком жарко для того, чтобы вести боевые действия. Итальянцы осторожно выжидали, пытаясь определить, собираются ли сражаться французские войска, находящиеся к западу от Ливии, в Тунисе и Алжире. Довольно скоро выяснилось, что те не имеют ни малейшего желания воевать. Уэйвелл к тому времени пришел к выводу, что лучшим видом обороны будет постоянная демонстрация воинственности по всей границе Египта. Через три дня после того, как Италия объявила войну, из Палестины был отозван вместе со своим штабом генерал-майор Р. Н. О'Коннор, которому предстояло возглавить так называемые Силы Западной пустыни. (Это ошибочное название «Западная пустыня» родилось во время Первой мировой войны — так Сахару отличали от Синая, «Восточной пустыни».)

О'Коннор был человеком тихим и скромным, запомнившимся слушателям колледжа Генерального штаба своими весьма посредственными лекциями. Во время Первой мировой войны он воевал бок о бок с итальянцами, наградившими его Серебряной медалью за доблесть. Обычно одевался О'Коннор неброско, он терпеть не мог показухи. Улыбался он крайне редко, и, по словам одного из его подчиненных, тот никогда не видел, чтобы О'Коннор смеялся. Несмотря на такую суровую нелюдимость, О'Коннор был одним из самых любимых генералов старой школы. Для учащихся военных заведений он до сих пор является, пожалуй, самым талантливым полководцем своего времени.

Через два дня после начала войны дозор 11-й гусарской дивизии на бронемашинах «Роллс-Ройс» выпуска конца 20-х годов пересек границу с Ливией и захватил в плен двух итальянских офицеров и 59 рядовых. Впоследствии подобные рейды стали обычным делом; дерзкими набегами англичане держали итальянские войска в постоянном напряжении.

«Армия действовала небольшими мобильными отрядами, совершавшими дерзкие стремительные набеги преимущественно по ночам. Эти группы нападали на итальянские форпосты, взрывали захваченные склады с военным снаряжением и быстро отступали. Они оставались на одном месте час, день, неделю, а затем бесследно исчезали… Пал форт Маддалена, затем форт Капуццо. Сиди-Азиз подвергся опустошительному набегу. Английские бронемашины внезапно появились на дороге, ведущей в Бардию, громя колонны со снаряжением».

О'Коннор стремился лично познакомиться с неприятелем. Дозорная группа 11-й гусарской дивизии, углубившись на занятую неприятелем территорию, встретила движущуюся с запада штабную машину. Однако, когда машина подъехала ближе, разведчики опустили оружие, узнав генерала О'Коннора. «Мне это очень не понравилось», — сказал один из гусаров.

Попавшие в пустыню впервые больше всего страдали от сурового климата. Один молодой офицер, только что прибывший из Англии, так описывал хамсин, песчаную бурю:

«Внезапно на землю опустилась темнота, и задул горячий ветер — словно распахнулась дверца огромной печки, — принеся с собой облако раскаленной пыли. На нас обрушился хамсин. Этот непрерывно завывающий яростный ветер, забивающий глаза и уши песком и проникающий повсюду, задержал нас на несколько дней… наполнив наши сердца меланхолией и тревогой. Как мы выяснили позднее, эти ужасные песчаные бури, пожалуй, были единственным, что могло останавливать военные действия».