Эрик Дешодт - Аттила

После этого он с максимально возможной скоростью выступит на юг Галлии в надежде выманить на себя Теодориха, который захочет помешать ему достичь Аквитании. Уничтожив Теодориха, он повернет к Альпам, подождет там Аэция и разобьет его.

Можно было выбирать между двумя дорогами: Лангр — Шалон-на-Соне — Лион [40] Лугдун (лат. Lugdunum). и долина Роны или Реймс — Труа — Орлеан [41] Аврелиана (лат. Aurelianum). — долины Луары и Вьенны. Он выбрал вторую в надежде встретить там подкрепление от луарских аланов, уже сотню лет живших в Солони и Турени.

Эти аланы, сородичи гуннов, занимались охотой, рыболовством, скотоводством и земледелием, спокойно процветали, вербуя последователей в своих бывших землях между Доном и Волгой, которые тайком пополняли их ряды. В конце концов они создали собственную общность, которая ни с кем не смешивалась, с самопровозглашенным королем Сангибаном. Он держал свой двор где-то между Шамбором и Шеверни, располагая небольшим войском, которое называл своей охраной, с которым время от времени ходил «на разведку», неизменно возвращаясь оттуда с добычей. Это был циничный и осторожный грабитель. Чтобы привлечь его на свою сторону, Аэций поручил ему охрану Луары, но Аттила, зная его лично, думал, что сможет отвлечь его от этой скучной обязанности.

Аттила пошел на Мец и заключил его в большое кольцо. Но его лазутчики обнаружили многочисленные отряды франков, носившиеся в окрестностях. Надо было прежде избавиться от них, а уж затем приниматься за сам город. Аттила надеялся оттеснить их к Мецу, прижать к крепостной стене и перебить. Но франки были неуловимы. Они исчезли. Перед громадой армии гуннов они осторожно отступили.

Его ждало второе разочарование: багауды, на которых он так рассчитывал, не пришли к нему на помощь. Багаудов из Шато-Салена — банду, состоящую в основном из дезертиров, а не из крестьян, — перебил отряд из Нанси [42] При римлянах — Нансиак (лат. Nanseiacum). , выступивший против нашествия. Отряд из Коммерси, один из самых крупных в Лотарингии, заключил договор с галло-римским гарнизоном Бар-ле-Дюка.

Началась осада Меца. Все призывы о сдаче были отвергнуты. Глашатая, подошедшего слишком близко, убили стрелой в лицо. Несколько дней прошли в бездействии. Стены выглядели внушительно, осажденные были полны решимости. У них как будто всего было вдоволь. Наконец Аттила велел таранить ворота; защитники города перебили почти всех воинов, несших тараны; уцелевшие бежали.

Немного позже, среди ночи, на четыре лагеря гуннов, устроенных по четырем сторонам света, обрушился град снарядов, произведя большие опустошения. На следующее утро Аттила пустил в ход свои осадные машины, но результат оказался жалким: стены были слишком мощными и едва выщербились.

Осада затягивалась. Пора было с этим кончать. Последний глашатай, закованный в надежные доспехи, объявил последнее предупреждение, пообещав сохранить жизнь женщинам и детям, иначе осада продлится, пока не наступит голод и вымрут все. В виде ответа к его ногам швырнули мешок с мукой.

Аттила вызвал к себе Эдекона с «последним доводом королей». Стенобитные орудия с железными наконечниками и «когтями» для разрушения стен, гигантские катапульты. Начали рыть подкопы. Стенобитчики надели особые шлемы, широкие, как зонтики, под которыми им были не страшны ни кипящее масло, ни стрелы.

Осаждающие так плотно подступили к Мецу, что теперь им пришлось перенести лагерь подальше, чтобы самим не пострадать от крушения — по мнению многих, точного и неминуемого — крепостных стен.

Тараны ничего не протаранили. Стенобитные орудия ничего не пробили. От подкопов ничто не рухнуло.

Аттила был в бешенстве; у него не было сил смотреть на собственное бессилие — он решил отступить. Потребовал соблюдать безупречный порядок, чтобы опровергнуть репутацию шалых дикарей. Ошарашенных гуннов командиры выстроили в когорты, как легионеров. И — вперед, шагом марш! Скрипя зубами от злобы.

Прежде чем сняться с места, незадачливый артиллерист Эдекон выпустил все снаряды по Мецу. Последние каменные ядра безрезультатно ударились в недрогнувшие стены, и он тоже ушел. Насмешки ликующих осажденных еще летели ему вслед, как вдруг раздался страшный грохот и земля содрогнулась. Вся южная стена Меца рухнула разом. Зияющий вход в город открылся перед гуннами.

Эдекон позвал обратно основные силы. Бешеный поток хлынул в Мец, не обращая внимания на императора, желавшего его удержать. Аттилу больше никто не слушал. Все было истреблено. Убивали всё, что движется, — мужчин, женщин, детей, собак, кошек, крыс, мышей. Никого не насиловали, ничего не украли. Некогда было насиловать, некогда красть. Красота первейших красавиц не дала им никакой отсрочки. Убивали, ломали. Всё было уничтожено, добычи не взяли никакой. Собранные припасы выбрасывали на улицу. Победители удостоили своим вниманием только вино из запасов, обнаруженных в пылу разрушения. Его жадно выпили. Оно ударило в голову, пробудив еще большую кровожадность. Теперь терзали трупы.