Себастьян Хаффнер - Соглашение с дьяволом. Германо-российские взаимоотношения от Первой до Второй мировой войны

Это сильно беспокоило его, это заставляло его месяцами колебаться и моментально возвращаться к прежним вариантам, это буквально мучило его, и это делало решение, к которому его все же влекло всеми фибрами души и которое внутри он давно уже принял, возможно поистине «самым тяжелым в его жизни». Несколько раз он почти давал себя уговорить Редеру или Риббентропу, все-таки еще сначала попробовать применить силу, чтобы закончить войну с Англией, прежде чем он начнет русскую. Но все эти отступления были кратковременными и не принимались совершенно всерьез самим Гитлером.

Это относится также и к странному эпизоду предложения второго пакта Сталину, по которому Россия (с Индией в качестве приманки) сначала должна была быть втянута в войну с Англией. Это предложение было в действительности сделано — в ноябре 1940 года — но когда Сталин, разумеется со всякого рода условиями и оговорками, казалось согласился вступить в пакт, то Гитлер оставил его ноту без ответа — сам он уже снова отказался от этой идеи.

Когда Гитлер в конце концов пришел к решению удовлетворить свои внутренние желания, то он обосновывал его тремя причинами:

Во-первых, он полагал, что посредством войны с Россией в действительности сможет поразить Англию — если Англия потеряет своего последнего возможного союзника, то она капитулирует. Это был поверхностный самообман: Англия никогда не рассчитывала на Россию как союзника, она рассчитывала на Америку, и Гитлер в принципе это знал.

Во-вторых, он убедил себя, что русская война закончится за пару недель, самое большее за пару месяцев. Мощный удар, и исполинское здание Советского Союза рухнет. Это было опрометчивое самовнушение — реальных причин для таких предположений не было, хотя они и были тогда широко распространены.

В третьих, Гитлер обосновывал свое решение американской опасностью. Раньше или позже Америка вступит в войну на стороне Англии; тогда будет слишком поздно не допускать русской угрозы за спиной. Следует «рассчитаться с Россией», пока Америка еще не готова к войне. Сейчас или никогда.

Эта третья причина из всех, по которым Гитлер мог обосновать свое нападение на Россию, единственно может серьезно рассматриваться. Но в какую из причин в действительности верил Гитлер — то, что Россия ударит ему в спину в момент вхождения американцев в войну или Америка — высадкой в Европе? Ведь не Россия хотела сделать из Германии русское жизненное пространство. Россия также не имела никаких причин желать, чтобы Западная Европа и Германия были бы оккупированы англо-американскими армиями и попали под их господство.

Если что-то подобное когда-либо должно было угрожать, то по всему историческому опыту Германия скорее могла ожидать от России прикрытия с тыла, нежели удара кинжалом в спину. Ведь главной заботой России до сих пор всегда было и все еще оставалось предотвращение объединения всех капиталистических стран, и если бы западные державы покорили и оккупировали Германию, то это единение стало бы реальностью. До тех пор, пока Германия не принуждала как раз к противоположной политике, Россия всегда предпочитала объединение с Германией против Запада, а не наоборот. Не было ни малейших оснований полагать, что Сталин в этом переменил свою точку зрения. Война Гитлера против России — и этого следует придерживаться — ни в коем случае не была даже в самом отдаленном смысле войной превентивной. Это была спонтанная агрессивная война.

В истории редко когда получается толк из вопроса «Что было бы, если…», но иногда от постановки этого вопроса невозможно удержаться: особенно в случае таких абсолютно необязательных решений, как нападение Гитлера на Россию, к которому его ничто и никто не принуждал, кроме его собственных намерений. Как проходила бы война дальше без этого решения?

Англия в одиночку естественно никогда не смогла бы завоевать континент, и даже Англия вместе с Америкой с трудом: тем 86 дивизиям, которые они в 1944–1945 годах смогли вместе направить в Европу, Германия без Восточного фронта смогла бы противопоставить вдвое большее количество. Разумеется, первые атомные бомбы были созданы, как мы теперь знаем, к 1945 году — но почему же только в Америке? До середины 1942 года Германия шла наравне с западными державами в атомной гонке. Без бремени войны на Востоке вероятно, что и атомные бомбы были бы изготовлены одновременно с Западом. В конце компромиссный мир был бы неизбежен, возможно, с участием русских, который Сталин вступлением русских в войну наиболее вероятно намного приблизил бы. Сожалеть ли об этом или радоваться, это уже совсем другое дело, другой вопрос. Представить себе, что без нападения Гитлера на Россию Германия, а возможно даже и вся континентальная Европа вплоть до русской границы ныне были бы эсэсовским государством, ужасно. С другой стороны, в представлении, что Германия еще , а Европа возможно уже были бы едиными, есть кое-что.