Джон Мэн - Хан Хубилай - От Ксанаду до сверхдержавы

Однако не стоит заводить это сравнение чересчур далеко. Американцы обрушились на Ирак после Афганистана, а монголы пришли через Персию и заявились бы туда в любом случае — во имя исполнения унаследованного от Чингиса предначертания судьбы; монголы завоевали страны Ближнего Востока с жестокостью, намного превосходящей зверства коалиции Буша; монголы собирались оккупировать завоеванные страны на веки вечные, тогда как Америка намерена сменить режим и быстро уйти. Но аналогии тем не менее видны невооруженным глазом — особенно мусульманам, многие из которых видят в американцах «новых монголов». Подобное сравнение напрашивается само собой — наверное, даже излишне напрашивается, если поближе приглядеться к событиям, добавившим новый огромный кусок к империи, которая в конечном итоге достанется младшему брату Мункэ, Хубилаю.

Монголы знали, что им делать, так как уже не раз проделывали подобное тридцатью годами ранее, при Чингис-хане. Армия, готовившаяся к вторжению с лета 1252 года, была весьма грозной и очень хорошо организованной. Возглавляемая братом хана Хулагу, она имела в своем составе самые лучшие осадные орудия, какие мог предложить северный Китай, в том числе тысячу камнеметов с боевыми расчетами — специалистами по обслуживанию этих массивных катапульт, способных метать огромные камни и взрывающиеся «громовые» железные бомбы на сто метров, а то и дальше. [12] Почти наверняка это были взводимые мускульной силой «натяжные требушеты», а не требушеты с противовесами, которые монголы вскоре приобретут у мусульманских механиков — с интересными последствиями, рассмотренными в главе 8. (Прим. авт.) Для управления недавно завоеванными землями были назначены наместники и секретари. Вперед войск высылались авангарды, чтобы занять пастбища — места, запретные для всех, кроме монголов и их животных, пока не пройдет армия. Вдоль маршрута похода собирались табуны кобылиц для обеспечения воинов их привычным напитком — перебродившим кобыльим молоком. Войска вторжения должны были идти тем же путем, каким прошел Чингис, но после минувших тридцать лет этому пути требовалось уделить немало внимания. Когда год спустя армия наконец выступила в поход, она выслала вперед бригады для ремонта мостов и устройства паромных переправ, по крайней мере, для предводителей войска и их семей; простые бойцы переправлялись через реки сами — вброд, вплавь и на надутых бурдюках.

Эта масштабная операция отличалась еще большим размахом, чем предпринятая монголами при их первом походе на запад во главе с Чингис-ханом. Во многих книгах, написанных не специалистами, о монгольском наступлении говорится так, словно оно было бурей, смерчем, новой природной силой. Но на самом деле оно было в такой же степени миграцией, как и военным вторжением, переселением народов, сравнимым с теми, которые целое тысячелетие были постоянной чертой Центральной Азии. Вся эта масса должна была находиться на самообеспечении, что было возможно, поскольку путь на запад лежал через огромные пастбищные земли, образующие для кочевников неправильной формы коридор между Манчжурией и венгерской равниной. Как указал Джон Массон Смит: «Далекие походы монголов и необыкновенная протяженность их империи в немалой степени были продуктом этого великого логистического благоприятствования». [13] Джон Массон Смит, «Айн-Джалуд: успех мамелюков или неудача монголов?» [John Masson Smith, «Ayn Jalut: Mamluk Success or Mongol Failure?»] (Прим. авт.)

Согласно Рашид ад-Дину, данное войско возглавляли пятнадцать командиров-темников, каждый из которых вел свою тьму (тумен); а так как в тумене теоретически насчитывалось 10 000 сабель, хотя на практике обычно бывало намного меньше, то в целом получается что-то около 100–150 тысяч воинов; вероятно, ближе к ста тысячам. И это было только началом. Каждый воин, как обычно, вел в поводу по меньшей мере пять лошадей, а иногда и больше, для обеспечения себя запасным средством передвижения и пропитанием — 120 кг мяса забитой лошади могли накормить 100 голодных солдат. Но данное предприятие отличалось тем, что воины везли с собой семьи, а каждая семья гнала в среднем 30 овец. Это был переселяющийся народ, оккупанты и колонисты: приблизительно, 150 000 человек, с 300 000 лошадей и 1,8 миллиона овец, широко рассеянных во избежание истощения пастбищ. Лошади обычно передвигались утром, паслись после полудня и отдыхали ночью. Путешествовать быстро можно было лишь одним способом — разместив на всем протяжении пути заранее приготовленных свежих лошадей. Именно так работали ямы почтовой службы в оккупированных странах. Но этого нельзя было добиться в ходе самого завоевания и оккупации. Войско Хулагу будет двигаться на запад целый год, делая всего по нескольку километров в день; не очень похожее на бурю и смерч — скорее на поток, частицы которого потекут туда, куда потребуют нужды завоевания и оккупации.