Вадим Деружинский: Тайны Беларуской Истории.

В области исторической науки мы встречаем открытое противодействие со стороны России: ее ученые признают, что наш этнос ранее назывался литвинами, но отвергают тезис о том, что мы (бела

русы) были Литвой. Однако при таком «оригинальном» подходе нельзя и Россию называть ее именем лишь на том основании, что в ней живут россияне. Мол, не имеют эти названия (россияне и Россия) ничего общего.

Наше самоназвание «литвины» прямо соответствует термину «Литва». Это в том, что касается нынешней Западной и Центральной Беларуси — исторической Литвы. А что касается нынешней Восточной Беларуси, обозначенной на карте 1700 года как «Русь Белая или Литовская», то и она показана частью Великого княжества Литовского, а не Московии.

Энциклопедия «Беларусь» сообщает, что, создав вместе с поляками Союзное Государство — Речь Посполитую Обоих Народов, мы не утратили свои государственные атрибуты. Государственным языком ВКЛ остался беларуский (на нем написаны все три Статута ВКЛ), канцлеры ВКЛ были беларусами (ни одного жемойта), ВКЛ сохраняло свою национальную армию, чеканило свои монеты — талеры, шелегы и гроши.

Царизм потому и отвергал все это, ибо лишил наш народ его государственности. Но глупо сегодня повторять измышления колониальной пропаганды.

В-третьих, историки Республики Летува еще в 1920-е годы создали на базе экспериментов царизма с нашим этносом свои собственные мифы. Согласно им, туземная провинция ВКЛ вдруг стала «Литвой», хотя никогда она Литвой не была, а всегда оставалась только Жемойтией, или Самогитией.

Как мы видим, украинцы и русские равно нации с измененными названиями, но там все ясно понимают свою преемственность от прежних государственных образований и прежних этносов. Почему же точно такое изменение названия «литвин» на «беларус» дает кое-кому повод считать это «рождением нового этноса»?

Причина в том, что названиям «литвины» и «Литва» стали придавать иное этническое значение. Это является чудовищной ошибкой.

Чтобы объяснить суть данного заблуждения, нужно взглянуть на историю Мазуров польской Мазовы. Изначально Мазова и ее народ мазуры — это западные балты, которые по языку и культуре, генетически и антропологически родственны беларусам — таким же западным балтам (ятвягам, дайновам, кривичам). При этом все названия племен западных балтов имели названия на «ва»; Мазова, Крива, Ятва, Дайнова, Литва.

Западные балты, являвшиеся прародителями славян, весьма на них походили своим языком и культурой — поэтому все западные балты к XV-XVI векам растворились в славянской среде. От себя они оставили только «пшеканье» в польском языке и «дзеканье» в беларуском.

,Мазова во времена создания ВКЛ (XIII век) была мощным Великим княжеством Мазовецким со столицей в Варшаве, хотя и испытывала сильное политическое и культурное влияние Польши, в столице которой Кракове говорили тогда на чистом славянском языке, без всякого «пшеканья». Далее же Мазова почти в точности повторила судьбу Литвы (Ятвы и Дайновы).

Объединение с ляхами Кракова привело к образованию из ляхов и Мазуров нового этноса — польского. Столица была перенесена в Варшаву, а название Мазова осталось только как историческое. Ныне ее именуют «Великой, или Нижней Польшей», а истинную Польшу ляхов Кракова — «Малой, или Верхней Польшей». Объединение ляхов и Мазуров породило новый балто-славянский пшекающий язык, где, как и в беларуском языке, треть лексики — западно-балтская.

Аналогичный процесс происходил у нас: смешение литвинов Западной и Центральной Беларуси с кривичами Полоцкого государства. Разница только в том, что кривичи, в отличие от ляхов, изначально были вовсе не славяне, а западные балты, но их славянизировали полабские славяне. (Как дружно считают современные историки, примерно до XI века кривичи еще оставались балтоязычным народом).

Так возник новый этнос, который до 1840 года назывался «литвинами», а по своей сути, как и польский, был — в нынешнем понимании — беларуским. В нем смешались языки западных балтов и балто-славянский язык кривичей, но генетически беларуский этнос оставался этносом западных балтов.

Мы видим ту же самую картину: летописи Кракова и Полоцка написаны до этих процессов объединения с западными балтами на чистом славянском языке, а потом приобретают свое «пшеканье» и «дзеканье», становясь языками польским и литовским (то есть, беларуским). И точно так же Полоцк, как и Краков, утратил статус главного города региона. Эта ретроспектива, конечно, весьма схематична, но она отражает суть произошедшего. В реальности все было сложнее: это в городах говорили на славянском «койне», тогда как сельские жители продолжали говорить на своих исконных диалектах [4] Койне (по-гречески «общий») — язык, образующийся в результате смешения ряда родственных диалектов, или местных языков, и в итоге сменяющий их все. — Прим. ред. .