Леонид Зданович - Тайны великих пророков

Они утверждают, что число есть основное начало всех предметов, причина их материального существования, их видоизменений и их различных состояний. Элементы чисел суть нечетное и четное. Нечетное конечно, четное бесконечно. Единица разделяет свойства того и другого элемента, она заключает в себе и нечетный, и четный элемент. Все числа происходят от одного. Небесные тела, как сказано ранее, состоят из чисел. Некоторые пифагорейцы принимают десять основных начал, называемых ими координатами:

Конечное и Бесконечное;

Нечетное и Четное;

Один и Много;

Правый и Левый;

Мужской и Женский;

Покоящееся и Движущееся;

Линия Прямая и Кривая;

Свет и Тьма;

Добро и Зло;

Квадратное и Продолговатое».

Все пифагорейцы считают элементы чисел материальными, так как эти элементы находятся во всех предметах и образуют мир…

Конечное, Бесконечное и Один не существуют, по их понятиям, отдельно, как, например, огонь, вода и т. п., но абстрактное Бесконечное и абстрактное Один составляют сущность тех предметов, в которых они находятся; число вообще есть также сущность всех предметов. Сначала они обратили внимание только на форму и стали определять ее; но в этом случае они рассуждали крайне нерационально. Определение их поверхностно, и само определение свое они принимали за объяснение сущности определяемого. Это все равно, как если бы кто-либо стал утверждать, что двоякое и два — одно и то же, на том основании, что двоякое получилось из двух. Но два и двоякое не одно и тоже (по существу), иначе единое было бы многое, — вывод, к которому приводит их учение».

Приведем еще отрывок из 7-й главы той же книги.

«Пифагорейцы придают своим основным началам и элементам еще более странный смысл, чем даже физиологи; причина тому та, что их начала и элементы не отвлечены от конкретных предметов. Тем не менее направление всех их исследований и всех их систем чисто физическое. Они объясняют происхождение неба, наблюдают все, что совершается в его различных частях, подмечают перевороты, для которых оно служит ареной. Они вообще смотрят на свои основные начала и причины так, как будто признают вместе с физиологами что-то, что есть материально и содержит в себе то, что мы называем небом.

Но мы сочли бы их причины и основные начала достаточными для того, чтобы возвысить их до понимания духовных, сверхчувственных предметов.

Для такого понимания учение их: было бы более пригодно, чем для понимания физического мира».

Этим замечанием Аристотеля вполне опровергается мнение, будто философия Пифагора содержит следы символизма. Аристотель говорит, что философия эта была бы гораздо рациональнее, если бы она имела символический смысл; следовательно, на самом деле она не имела такого смысла.

«Господь открыл мне, — сказал великий старец, — что в ребячестве вашем вы усердно желали знать, в чем состоит цель жизни христианской… Но никто, — продолжал о. Серафим, — не сказал вам о том определенно. Говорили: ходи в церковь, молись Богу, твори заповеди Божии, твори добро — вот тебе и цель жизни христианской. А некоторые даже негодовали на вас за это. Но они не так говорили, как бы следовало. Вот я, убогий Серафим, растолкую вам теперь, в чем действительно эта цель состоит. Молитва, пост, бдение и всякие другие дела христианские, сколь бы ни хороши они были, недостаточны для реализации цели нашей христианской жизни, хотя они и служат необходимыми средствами для достижения ее. Истинная же цель жизни нашей христианской состоит в стяжании Духа Святого Божьего. Пост же, и бдения, и молитва, и милостыня, и всякое Христа ради делаемое доброе дело — суть средства для стяжания Святого Духа Божьего.

«Как же стяжание?» — спросил я батюшку Серафима. «Стяжание все равно что приобретение, — отвечал мне преп. Серафим, — ведь вы разумеете, что значит стяжание денег? Так все равно и стяжание Духа Божия. Стяжание Духа Божия есть тоже капитал, но только благодатный и вечный, и он, как и денежный и временный, приобретается одними и теми же путями, очень сходными друг с другом. Иисус Христос уподобляет жизнь нашу торжищу и дело жизни нашей на земле именует куплею, для получения небесных благ через земные товары. Земные товары — это добродетели, делаемые Христа ради, доставляющие нам благодать Всесвятого Духа. Конечно, всякая добродетель, творимая ради Христа, дает благодать Духа Святого, но более всего дает молитва, потому что она как бы всегда в руках наших как оружие для стяжания благодати Духа. Захотели бы вы, например, в церковь сходить, да либо церкви нет, либо служба отошла; захотели бы нищему подать, да нищего нет, либо нечего дать. Или захотели бы вы девство соблюсти, да сил нет это исполнить по вашему сложению или по усилиям вражеских козней, которым вы по немощи человеческой противостоять не можете; захотели бы и другую какую-либо добродетель ради Христа сделать, да тоже сил нет или случая сыскать не можно. А до молитвы это уже никак не относится; на нее всякому и всегда есть возможность — и богатому и бедному, и знатному и простому, и сильному и слабому, и здоровому и больному, и праведнику и грешнику. Ведь молитвою мы с вами, со Всеблагим и Животворящим Богом и Спасом нашим беседовать удостаиваемся. Но и тут надобно молиться лишь до тех пор, пока Бог Дух Святой не сойдет на нас в известных Ему мерах небесной Своей благодати. И когда благоволит Он посетить нас, то надлежит уже перестать молиться… При нашествии Духа Святого надлежит быть в полном безмолвии, слушать явственно и разумительно все глаголы живота вечного, которые Он тогда возвестить соизволит».