Мамед Ордубади - Тавриз туманный

- Я не знаю его. Я держал связь с генералом Синарским.

- Каким образом ты познакомился с ним?

- Меня свела с ним одна русская девушка.

- Откуда ты знаешь ее?

- Она приехала в Тавриз в конце 1909 года и живет в гостинице. Это красивая и честная девушка. Она говорила, что генерал Синарский ее родной дядя. Мы несколько раз встречались с ней, и я полюбил ее. Мне казалось, что она тоже неравнодушна ко мне, но я не решался признаться ей в своих чувствах. В один прекрасный день я рассказал обо всем содержателю гостиницы Александру. Он свел меня с ней. Около месяца мы жили вместе в гостинице, потом я снял для нее комнату в армянском квартале.

- Где она теперь?

- Там же.

- С кем?

- Все ее расходы оплачиваю я.

- У тебя есть ее портрет?

- Да!

- Покажи!

Мир-Садых достал из сундучка портрет молодой девушки. На обороте по-русски было написано: "Дорогому другу от Наташи".

- У кого она живет?

- В доме Хачатур-хана.

- Значит, это она познакомила тебя с генералом Синарским?

- Несколько раз она водила меня к нему в гости.

- Как же он завербовал тебя в эту организацию?

- Меня нечего было вербовать, я и сам боролся против революции.

- Ты верил, что она действительно племянница генерала?

- Да, вначале я верил этому, а потом я узнал, что она шпионка, завербованная генералом.

- Она одна, или у нее есть соучастники?

- Нет, она не одна. Таких девушек, выдававших себя за племянниц или других родственниц генерала Синарского в Тавризе довольно много. С их помощью в организацию, членом которой состою и я, завербовали немало народу.

- Члены этой организации получали жалованье?

- Да, есть и такие, но я ничего не получал.

- Почему?

- Я в этом не нуждаюсь.

- Какие поручения ты выполнял?

- Тогда или теперь?

- Пока будем говорить о прошлом.

- Вначале мои обязанности были скромные. Мне было поручено искать революционеров. Если мне удавалось обнаружить подпольщиков, я сообщал об их местонахождении военным властям.

- Как вы думали поступить с ними?

- Вначале их хотели привлечь к работе, а потом, разузнав у них обо всем, заточить в тюрьму.

- Кто еще состоит в вашей организации?

- Это мне неизвестно. Каждый работал сам по себе.

- Ты говоришь правду?

- Клянусь прахом моих святых предков, я ничего не соврал!

- Если ты работал один, что же ты делал по ночам в Амрахизе, Герамелике и Гуручае. Наверно, все, что ты наговорил тут, ложь. Вряд ли мы сможем сохранить тебе жизнь, если ты будешь врать и упираться.

Мир-Садых опустил голову, задумался. Надо было поторопить его. Было уже далеко за полночь, вот-вот должна была заняться заря.

Аршак встал с маузером в руках и направился к железному сундуку, стоящему в углу. Увидев это, Мир-Садых вскочил:

- Клянусь, я ничего не утаю, скажу всю правду. В организации сто двадцать человек.

- Назови всех!

- У меня есть список, там указаны все имена и клички, возьмите все, все, только пощадите меня.

После того, как список членов шпионской организации, их планы, удостоверения и все ценные вещи, находившиеся в сундуке, были упакованы, Аршак обратился к Мир-Садыху:

- А где деньги?

- Какие деньги? Те что были предназначены для раздачи, я уже роздал, осталось всего сто тысяч.

Мир-Садых принес их.

- А где твои собственные деньги?

- А зачем они вам?

- Не тяни, выкладывай деньги!

Мир-Садых поднял ковер, достал железный сундучок, зарытый в пол. Там были русские ассигнации, английские фунты и американские доллары. Аршак отобрал все, только женские украшения - кольца, браслеты, броши - остались на столе.

На следующий день по всему городу были расклеены прокламации, в которых перечислялись имена всех членов шпионской организации. Так была сорвана еще одна провокация царского правительства в Тавризе.

ДЕНЬ ИМЕНИН - РАДОСТЬ НАРОДНАЯ

Отмечать день рождения или устраивать именины в Иране не принято. Исключение делается в отношении "святых" и царствующей династии, например, день рождения Магомета и имамов, а также шаха обставляется с исключительной помпой.

В семьях наших знакомых родились три мальчика и девочка. Дети родились уже давно - месяц-два назад, но ни у кого из них все еще не было имени. Так получилось потому, что Нина последние три месяца болела. В феврале 1917 года она постепенно стала поправляться и уже могла ходить по комнате, но на работу я ее не пускал. Она скучала и рвалась в консульство, но я всячески препятствовал ей в этом. С точки зрения интересов нашей организации Нине также необязательно было выходить на работу. Нужные нам сведения мы получали от мисс Ганны, Фриксона и Мирза-Алекпер-хана.