Мамед Ордубади - Тавриз туманный

Наследник иранского престола

Мохаммед-Гасан-Мирза".

* * *

Тем временем события в Иране развивались своим чередом. Царские войска, расположенные в местечке Ени-Имам, были готовы по первому приказу командования оккупировать Тегеран. Ферманферма, душой и телом преданный русским, находящийся от них в материальной зависимости, всеми силами подготавливал для этого почву.

В результате беспрестанного нажима русских и англичан иранское правительство решило отказаться от нейтралитета и объявить войну Турции и Германии. Однако в компенсацию за это оно потребовало так много, что министр иностранных дел России Сазонов посоветовал шаху воздержаться от присоединения к союзникам.

В конце 1916 года Ахмед-шах Каджар объявил о своем отречении от престола. Сделано это было с согласия английского и русского правительств, которые материальное обеспечение его приняли на себя. Однако англичане были категорически против возвращения на престол Мохаммед-Али-шаха, придерживавшегося русской ориентации. В связи с этим Сазонов в письме Эттеру еще раз предложил назначить в Тегеран военного генерал-губернатора.

В это время Ферманферма составил план протектората России над Ираном и представил его русскому послу в Тегеране. Это было формальным юридическим закреплением той политики, которую царский империализм проводил здесь давно. За известную сумму, полученную от русского посла в Тегеране, шах согласился на увеличение казачьей бригады. Россия получила конвенцию на эксплуатацию шоссейных и железных дорог, на разработку полезных ископаемых.

В Азербайджане дело обстояло примерно так же. Низамульмульк за ничтожную сумму продал русскому консулу всю власть. Все градоначальники были послушным орудием в руках царских чиновников, которым они продавали свою родину оптом и в розницу.

Народ жил в ужасающей нищете, не было конца произволу, эксплуатации и вымогательствам. Его притесняли, над ним издевались местные богачи и иноземные поработители. Страна изнывала под этим двойным гнетом.

Хотя царский консул и был негласным хозяином Азербайджана, он все же проявлял некоторую осторожность, так как очень боялся, что потерявший терпение народ восстанет. Не так обстояло дело в других районах Ирана, например, на юге. Там никто не считался с населением и не боялся его.

Наследный принц в последнее время ничем не интересовался, кроме подачек от царского консула и своей княжны.

В ожидании ответа от князя Осипова, мы делали приготовления к разоблачению Низамульмулька.

ВИЗИТ К МИСС ГАННЕ

После казни Рафи-заде я видел мисс Ганну всего один раз, на новогоднем банкете у консула. По-видимому, она сама не хотела встречаться со мной. Раньше, когда у меня не было времени навестить ее, она разыскивала меня, писала мне письма или справлялась о моем здоровье. Теперь же она ничего не предпринимала. Мне необходимо было повидаться с ней. Секретарь американского консульства Фриксон был болен. Я должен был узнать кое-что через мисс Ганну. Поэтому я решил поехать к ней, несмотря на свою чрезвычайную перегруженность. Сделать это надо было непременно сегодня и до одиннадцати часов вечера, так как на это время я был приглашен во дворец Шамсилимаре на банкет, устроенный в честь именин княжны Осиповой. Ехать туда, ничего не зная о политической обстановке в стране, было, по меньшей мере, неразумно и бесполезно.

Я знал, что мисс Ганна, как правило, всегда в четыре часа возвращается домой из консульства. Нужно было обязательно застать ее в это время. Поехать к ней в девять часов вечера, обычное время моих посещений, я не мог, до одиннадцати я ничего не успел бы выяснить, для этого надо было посидеть подольше.

Ровно в четыре я постучался к ней. Старая служанка, охая, переваливаясь с боку на бок, открыла мне дверь. Увидев меня, она очень обрадовалась.

- Барышня дома? - спросил я.

- Да, дома.

Мисс Ганна имела привычку, когда стучали в дверь, подходить к окну и смотреть, кто идет к ней. Поэтому, поднимаясь по лестнице, я не сводил глаз с ее окна, но там никого не было.

Я застал мисс Ганну в столовой, она накрывала на стол. На мое приветствие она ответила холодно и сухо, не так, как обычно. Я протянул ей руку, но она, не оборачиваясь, сказала:

- Простите, у меня грязные руки.

И в прошлом часто случалось, что она обижалась на меня, дулась, не хотела разговаривать. Но в таких случаях она нет-нет, да поглядывала украдкой на меня. Сегодня же она ни разу не посмотрела в мою сторону.