Олег Вишлёв - Сталин и Гитлер. Кто кого обманул

24 августа 1940 г. «Правда» сообщила о кончине Троцкого. Редакционная статья называлась «Смерть международного шпиона» и принадлежала, как считают многие исследователи, перу Сталина. С такой характеристикой Троцкого можно спорить и не соглашаться. Но нельзя не признать, что Троцкий активно использовался определенными кругами Запада и, вероятно, не только зимой 1939 — весной 1940 г. В книге известного британского специалиста по истории спецслужб Ф. Найтли приводятся на этот счет красноречивые факты [390]. Оказывается, уже в 1917—1918 гг. британской разведке удалось внедриться в ближайшее окружение Троцкого. Напомним одно имя, которое авторы, пишущие о Троцком, никогда не вспоминают, — Джорж Хилл. Офицер британской разведки, он после революции являлся советником Троцкого, помогал ему создавать военно-воздушные силы Советской республики, систему военной разведки и контрразведки, службу дешифровки. Хилл, в свою очередь, работал в тесном контакте с другим известным британским разведчиком — С. Рейли, который тоже вращался в кругах, близких к Троцкому, и имел доступ к документам из аппарата последнего, когда тот являлся наркомом иностранных дел. Заданием Хилла в 1917-1918 гг. было во что бы то ни стало заставить Россию продолжать войну против Германии и создать в ней антигерманскую агентурную сеть [391].

Все это порождает много вопросов, на которые пока что нет ответа. Ясно одно: к зиме 1939 — весне 1940 г. спецслужбы некоторых западных держав считали вполне возможным использовать троцкистов в своих политических комбинациях.

Имя генерала А.А. Власова с конца 80-х гг. довольно часто появляется на страницах научной литературы, литературно-художественных и общественно-политических журналов, в средствах массовой информации [392]. Вокруг него развернулась целая дискуссия, участники которой решают вопрос, кем был Власов: изменником Родины, вставшим на преступный путь сотрудничества с врагом, или патриотом, идейным противником Сталина, стремившимся к «освобождению народов России от ига большевизма»? Сторонники «новых подходов» предлагают снять с Власова позорное клеймо предателя и преступника и по-новому оценить его роль и место в истории Великой Отечественной войны и российской истории в целом.

Рассуждения о Власове — идейном борце против Сталина и «советского тоталитаризма» обосновываются ссылками на его политические заявления, в которых, как утверждается, отразилось стремление к построению «новой, демократической России», а также тезисом об «особом, в том числе идеологическом характере германо-советской войны», с помощью которого общественность подводится к мысли о наличии в войне нацистской Германии против СССР элементов войны гражданской, освободительной. Переход Власова, как и других советских граждан, на сторону немцев предлагают рассматривать как политически и социально закономерное явление, как форму борьбы против Сталина и большевистской системы.

Ссылки на социально-политические причины перехода советских граждан на сторону врага в годы Великой Отечественной войны и на массовый характер этого перехода [393]позволяют некоторым авторам выражать сомнение в юридической обоснованности применения к данным действиям определения «измена родине» и, следовательно, квалифицировать их как преступление. Они рекомендуют употреблять «более гибкие» и «нейтральные» понятия, не оговоренные в отечественном уголовном праве, такие, как «коллаборационизм», «сотрудничество с противником», а слова «измена родине», «предательство» в случае их использования брать в кавычки.

Насколько обоснован такой подход к «проблеме Власова»? Являлся ли Власов изменником Родины?

Публикуемые германские документы, думается, позволяют устранить какую бы то ни было неясность в этом вопросе, а также составить более полное представление не только о личности Власова и его деятельности по ту сторону линии фронта, но и о том, чем оказался ценен Власов для немцев, кто в нацистской Германии и с какой целью поддерживал и продвигал его. Эти документы достаточно красноречивы и не нуждаются в подробных комментариях. Читатель может сам дать оценку содержащимся в них фактам и сделать выводы. Поясним лишь некоторые моменты, важные для понимания происхождения этих документов и тех тенденций в нацистской «восточной политике», которые получили в них отражение.

Когда говорят, что война Германии против СССР была «особой», то с этим нельзя не согласиться. Она действительно была такой, поскольку не походила на ту войну, которую немцы вели, например, в Западной Европе. Но ее особый характер проявлялся не в том, что она была «в том числе идеологической». Любая война обставляется определенными лозунгами и обосновывается идеологически. Не в лозунгах, не в идеологии было дело и даже не в различном классовом содержании, которое имела вторая мировая война на Западе и Востоке Европы. Принципиальное отличие войны нацистской Германии против СССР состояло в том, что в ней Германия преследовала особые цели и вела ее особыми методами. Для нацизма это была война за «новое жизненное пространство для германской нации», в ходе которой предстояло «подготовить» это «пространство» для германской колонизации, т.е. уничтожить государственность населяющих его народов, их культуру и часть самих этих народов, объявленных «расово неполноценными». Для достижения этих целей гитлеровцы отказались от соблюдения каких бы то ни было правил ведения войны, моральных норм и проводили откровенную политику геноцида. Война нацизма против СССР была войной на уничтожение. Именно в этом заключался ее осо- бый характер. Антибольшевистские и антисталинские лозунги, использовавшиеся гитлеровцами с первого дня их «восточного похода» [394], являлись всего лишь пропагандистским прикрытием этих чудовищных планов. Они предназначались для того, чтобы облегчить реализацию преступных замыслов нацистского фюрера и его клики, добиться внешнеполитической изоляции СССР и, если удастся, расколоть советское общество, дезорганизовать Красную Армию.