На присяге 1606 г., как мы помним, настоял сам Василий Шуйский, бояре же были против, поскольку «на Московском царстве того не повелося» [742] Новый летописец. С. 69.
. Теперь же на присяге Михаила настояли именно бояре: очевидно, за семь лет что-то там в их мозгах «повелося». А может быть, и не бояре, а «вся земля» – учитывая, кто, как весьма вероятно, способствовал избранию первого Романова? Сведения о присяге царя Михаила Федоровича не только за себя, но и за свое потомство подтверждают, во-первых, «Псковский летописец», во-вторых, такой, мягко говоря, не любящий Московское царство автор, как бежавший на Запад и написавший резко негативное сочинение о Московской Руси «первый диссидент» дьяк Григорий Котошихин, которого трудно обвинить в приукрашивании российской действительности, а из историков XVIII в. – тот же В.Н. Татищев, Страленберг и многие другие.
А вот утверждение К. Валишевского о том, что «Михаилу ничего не стоило взять свое обещание обратно», ничем не подтверждается. Вернее, подтверждается примером Анны Иоанновны, которая, как известно, изорвала «Кондиции», ограничивавшие ее власть, и стала самодержавной государыней [743] Валишевский К. Указ. соч. С. 326–327.
, однако этот автор забывает добавить, что это было уже в 1730 г., после Петра I, который прошелся по связанным с русской «стариной» правам и свободам похлеще Ивана Грозного. Но это уже другая история…
И весь XVII век это обязательство выполнялось [744] Буровский А.М. Правда о Допетровской Руси. С. 180.
. В отличие, например, от Василия Шуйского, который за четыре года царствования умудрился нарушить свою крестоцеловальную запись неоднократно. Н.И. Костомаров (тоже приверженец «классического» взгляда, что корни русского либерализма бессмысленно искать ранее середины XVIII в.) сомневается в том, что такое обязательство имело место, но и он вынужден признать, что «на деле происходило так, как если бы и в самом деле царь дал эту запись» [745] Костомаров Н.И. Указ. соч. С. 593.
. Гораздо больше свидетельств в пользу того, что обязательство было . Но даже если Костомаров прав, то тут речь идет пусть не о законодательном, но о латентном (в стиле европейского абсолютизма) ограничении власти, о котором говорил А.Л. Янов.
Менялось и в целом отношение монархов к управляемой ими стране. Вот мнение С.Ф. Платонова: «Московское государство до Смуты – это «вотчина» царя и великого князя, а население – не граждане, а «государевы слуги и холопы, его богомольцы и сироты». Вот мнение «старозаветных» московских людей: когда «сильножитель» (читай: Иван Грозный) умер, то дом остался без хозяина и был разорен. Однако потрясающие события Смуты и необходимость «строить дом» без «хозяина» (по причине отсутствия такового. – Д.В. ) привели к пониманию того, что «страна без государя все же есть государство», что «рабы суть граждане и что на них самих лежит обязанность строить и блюсти свое общежитие». Новый царь принял свою власть не над «вотчиной», а над народом, который сумел организовать себя и свою временную власть во всей земле [746] Платонов С.Ф. Указ. соч. С. 192–195.
.
В.О. Ключевский писал, что до Смуты «господствовал вотчинный взгляд на государство, унаследованный от удельного времени… Московское государство воспринималось в первоначальном удельном смысле как… фамильная собственность Калитина племени»… [747] Великие российские историки… С. 439.
«Та (Рюриковичи. – Д.В. ) династия… могла думать, что государство для нее существует, а не она для государства… Соборное избрание дало царям нового дома новое основание и новый характер их власти… Царь необходим для государства» [748] Ключевский В.О. Сочинения в 9 т. М., 1959. Т. 7. С. 413.
. Правда, далее историк оговаривается, что самодержавие не ставило вопроса о пределах верховной власти (что, как мы видели, не соответствует действительности). Кстати, Ключевский считал, что, преврати Годунов Земские соборы в постоянное народное представительство – это могло бы избавить Россию от Смуты [749] Великие… С. 418.
. Позднее самодержавность власти действительно возрастала, но так было в те времена и в Европе (кроме Англии и Голландии). Поэтому мы имеем еще одно подтверждение того, что Романовы постепенно превращались все же в европейских абсолютных монархов , проводивших соответствующую политику.
Одним из показателей политической культуры того времени является принцип наследования престола. Поздние Рюриковичи усвоили привычку назначать преемников по своему произволу, что вообще характерно для Востока, а не для Европы с ее четким порядком наследования (как было и в Древней Руси). Четкий порядок наследования престола был и на Руси, и в Евразийских степях, правда, не от отца к сыну, а по «лествичному» принципу – от брата к брату, потом к сыновьям старшего брата, к сыновьям среднего и т. д.; в ранней Московии этот порядок сменился европейским принципом – от отца к сыну, но так или иначе, порядок был.
Читать дальше
Конец ознакомительного отрывка
Купить книгу