Дмитрий Винтер - 1612. Все было не так!

Романовых обвинили в попытке ни много ни мало «извести» царскую семью, подбросив ей отравленные корешки. Именно так – почти никто не сомневается, что корешки Романовым были подброшены (многие источники даже называют имя провокатора – романовского казначея Второго Бартенева, желавшего выслужиться перед Годуновым) [131]  Морозова Л.Е. Смута: ее герои, участники, жертвы. С. 49. . Между прочим, если и действительно были найдены отравленные корешки, то они вполне могли предназначаться, скажем, для травли мышей и крыс [132]  Морозова Л.Е. История России Смутного времени. С. 82. .

Тем не менее, приученная к покорности Иваном Грозным Боярская дума «единогласно осудила» мнимых заговорщиков, причем думные бояре на Романовых, по свидетельству летописца, «аки звери пыхаху и кричаху», и несчастное семейство отправили кого по монастырям (как самого Федора Никитича, которому предложили выбор между смертной казнью и постригом; он выбрал второе и стал монахом Сийского монастыря Филаретом), кого по ссылкам. В ссылку отправили одних в Сибирь, других на Крайний Север (на берег «Студеного моря»), при этом везли их в таких условиях, что, как констатирует вообще-то симпатизирующий Годунову Р.Г. Скрынников, «удивляться надо не гибели их, а тому, что некоторые из них все-таки уцелели» [133]  Скрынников Р.Г. Социально-политическая борьба в Русском государстве в начале XVII в. Л., 1985. С. 22–32. .

А. Курганов упоминает и о насильственном постриге в монахини боярских жен и дочерей [134]  Курганов А. Указ. соч. С. 230. , и как минимум в отношении супруги Ф.Н. Романова это справедливо. В. Козляков даже сравнивает расправу с Романовыми с началом Опричнины, поскольку, мол, она ознаменовала перелом в политике Годунова от сравнительно мягкой к репрессивной, подобно тому, как такой же переход в политике Ивана Грозного ознаменовало учреждение Опричнины. Кстати, есть некоторые основания думать, что Романовых поддержал и Богдан Бельский, которому за это и была объявлена опала, а не только и не столько за его дерзкие слова «я – царь в Цареве-Борисове»; как бы то ни было, в 1601 г. ему публично выщипали бороду, а потом сослали [135]  Козляков В. Указ. соч. С. 52, 57. . Надо думать, если бы не родство с царицей Марией, которая как дочь Малюты Скуратова приходилась Бельскому двоюродной сестрой, он бы выщипыванием бороды и ссылкой не отделался.

В общем, можно согласиться с пушкинским героем: «Он правит нами, /Как царь Иван (не к ночи будь помянут)»! То есть, конечно, репрессии со временами Грозного были несопоставимы, но методы оставались те же.

Впрочем, в первые годы своего официального царствования Борис не только репрессировал сравнительно мало, но и старался разыгрывать перед народом милостивого и щедрого государя (а может быть, и старался им быть искренне по отношению к тем, от кого он опасности своей власти не видел) и даровал своим подданным ряд налоговых и других льгот. Так, все служилые люди по случаю начала нового царствования получили двойной оклад, купцы на два года освобождались от пошлин, землепашцы – на год от податей и т. д [136]  Валишевский К. Указ. соч. С. 60. . Вошли в историю слова Годунова во время его венчания на царство, когда он пообещал, что в его государстве не будет бедняков, а затем, расстегнув кафтан, взял себя за ворот рубахи и сказал: «И эту последнюю разделю со всеми!» Однако льготы когда-нибудь должны были кончиться…

В завершение отметим еще одну деталь. Жак Маржарет пишет, что русские обучились книгопечатанию «лишь 10–12 лет назад» (т. е. в середине 1590-х гг.). Комментатор поправляет его, напоминая о первопечатнике Иване Федорове при Иване Грозном [137]  Маржарет Ж. Указ. соч. С. 128. , однако вспомним: после начала Опричнины Иван Федоров бежал в Литву, и вполне возможно, что возрождение книгопечатания на Руси действительно наступило только через тридцать лет. Тоже показатель результатов деятельности Ивана Грозного, кстати.

Впрочем, пока имела место временная стабилизация системы, вызванная ослаблением террора, правительство могло заниматься всем вышеперечисленным более или менее безнаказанно. И даже вмешиваться в дела других стран.

Так, в декабре 1586 г. в Польше умер Стефан Баторий. Предстояли выборы нового короля, и одной из кандидатур стал Федор Иванович. Знаменательно при этом, что от Федора не требовалось перекрещиваться в католичество: поляки заявили, что достаточно будет поманить Папу Римского надеждой на будущее воссоединение Церквей.