Вера Бокова - Повседневная жизнь Москвы в XIX веке

«Вы видите палаты вельможи подле мирной хижины ремесленника, которые не мешают друг другу, у каждого своя архитектура, свой масштаб жизни; ходя по Москве, вы не идете между двумя рядами каменных стен, где затворены одни расчеты и страсти, но встречаете жизнь в каждом домике отдельно» [11] Вистенгоф П. Очерки Москвы. М, 1842. С. 6. , — писал московский бытописатель П. Вистенгоф.

И в тридцатые, и в сороковые годы, и позднее современники наперебой описывали Москву, как смешение городской роскоши с сельской простотой, как город, в котором городская топография растворялась в рощах, огородах, оврагах, полях и горах.

Постоянной и неотъемлемой принадлежностью городского пространства были сады и пустыри. К примеру, в Леонтьевском переулке, там, где теперь стоит Музей народного искусства (бывший Кустарный), долгое время был пустырь, принадлежавший некоему Волкову, с разбитым на нем огородом, с которого кормилась многочисленная прислуга хозяина и еще оставались овощи на продажу.

Без сада, хотя бы в два-три дерева и несколько кустов, не обходился ни один, даже самый бедный московский домик. «Дом без растительности, да еще каменный, представлялся холодным и бездушным зданием, да и строился не для житья самого владельца, а для сдачи квартир и торговых помещений, т. е. для дохода» [12] Васюков С. И. Былые дни и годы // Исторический вестник. 1908. № 1.С. 110. . Но даже и доходные дома в Москве недолго оставались холодными: вокруг забора и по двору мигом вырастала трава, на куче сора появлялся бурьян, за сараями выглядывала густая крапива, невесть откуда прорастали какие-то кусты, — на крышу прилетали голуби, на чердаке поселялись кошки — и вот уже доходный дом «добрел» и превращался в нормальное московское жилье — неказистое, но приветливое и уютное.

Помимо садов стихийных, неправильных, растущих по собственному произволу, в городе было и множество маленьких частных парков. К примеру, «на Петровке за решетчатым железным забором и воротами, за газонами и фонтаном, возвышался красивый с мезонином одноэтажный дом, позади которого густел огромный сад с прудами, где гордо плавали лебеди. Оригинальные мостики, беседки совершенно напоминали богатую подмосковную усадьбу, а не владение в одной из самых торговых теперь улиц. Журавли с важностью выступали за забором для полного удовольствия постоянно глазевших на птиц любопытных прохожих. Это владение занимало не менее пяти десятин, если не больше, а таких владений в Москве было не мало» [13] Там же. С. 111. .

При этом — то ли прозвище «большая деревня» обязывало, то ли экология была уж очень хороша, — но вообще «растительность в Москве была богатейшая. Вековые липы и тополя своими огромными широкими ветвями опускались к улицам и переулкам, давая в летнее время тень и прохладу и защищая от дождей. Зимой гиганты, осыпанные инеем, казались величественными и грандиозными, особенно при лунном освещении» [14] Там же. .

Огромные размеры города приводили к тому что, по сути, весь он собирался из множества отдельных городков или слободок, составляемых крупными улицами и прилегающими к ним переулками. Был свой мирок на Арбате, был другой рядом на Смоленском рынке, третий — на Таганке, четвертый — на Басманных, и т. д. и т. д. И в каждом мирке имелись собственный центр и свое захолустье. И все всех знали, если не близко, то по имени и в лицо. Все ходили в одни и те же церкви, в них венчались, крестили детей и отпевали покойников. В «овощных» лавочках прислуга перемывала косточки господам. Утаить что-либо в Москве было очень трудно — так же, как в глубокой провинции. Все всеми интересовались, а присяжные вестовщики разносили быль и небыль по всему околотку. «Галкина еще ходила купчиха… — рассказывала московская мещанка Н. А Бычкова. — Та, бывало, все сплетни со всего Смоленского привезет. И о Замятиных, о Комаровых, о Стародумовых. Иванов то, да Медведев се. У того свадьба, энтот помер, у кого крестины, кто разорился, а кто спьяну дебош сотворил. Три короба наговорит, натреплет, настрекочет. Что было и чего не было.

Марье-то Дмитровне все слушать интересно, потому что на Смоленском рынке родилась, тут и выросла, всех до единого человека знает. Марья Дмитровна все запоминает, поохает, посмеется, а потом другим расскажет. И непременно прибавляла: „За что купила, за то и продаю“» [15] Бычкова Н. А Как жили ваши бабушки и прабабушки // Лица. Биографический альманах. Вып. 8. СПб, 2001. С. 447. .