Ларс Браунворт - Забытая Византия, которая спасла Запад

Когда Петр и его крестьянский крестовый поход достигли Константинополя, они больше походили не на армию, а на толпу усталых и голодных разбойников. Понимая, что у этого воинства нет ни единого шанса выстоять против турок, Алексей посоветовал им повернуть назад, но эти люди зашли слишком далеко и были твердо уверены в своей неуязвимости. Они уже представляли собой проблему, хватая все, что им нравилось, и опустошая предместья Константинополя — и Алексей, предупредив их в последний раз, переправил их в Малую Азию.

Крестьянский крестовый поход завершился предсказуемым провалом. Большую часть следующих трех месяцев крестоносцы грабили местное греческое население — очевидно, не признавая в нем братьев по христианской вере — а затем попали в турецкую засаду. Петр Пустынник сумел выжить и с трудом добраться обратно до Константинополя, но прочей части его «армии» повезло куда меньше. Самых юных и красивых детей турки оставили для невольничьих рынков, а все остальные были убиты.

Прочие отряды крестоносцев, что прибывали следующие девять месяцев, ничуть не походили на жалкую толпу, которую привел Петр. Возглавляемые самыми могущественными рыцарями в Западной Европе, они были сильны и дисциплинированны, а размером превосходили любое войско, какое мог собрать Алексей. Снабжение едой и размещение такого огромного количества людей было сущим кошмаром, еще более усилившимся от того, что ни крестоносцы, ни Алексей ни на грош не доверяли друг другу. Очевидно, что императору пришлось улаживать ситуацию с величайшей осторожностью. Раз эти пришельцы с Запада так высоко ценят клятвы, они все должны поклясться ему в верности, но это нужно сделать быстро. Прибывая по отдельности, эти армии были достаточно малы, чтобы величие столицы вызвало у них нехорошие мысли — но если им позволить объединиться, они несомненно задумают напасть на город. Константинополь был соблазном для многих поколений потенциальных завоевателей до крестоносцев; с чего бы последним было отличаться от прочих?

Беспокойство императора имело под собой основания. Константинополь был не похож на прочие города, пришельцы с Запада никогда не видели большего богатства и кружащей голову роскоши. Для бедного рыцаря город был чем-то необыкновенно странным, купающимся в золоте, а население его было в двадцать раз больше, чем население Парижа или Лондона. Повсюду в церквях отправляли загадочные обряды, которые казались пугающе еретическими, а на улицах, заполненных торговцами и знатью, разодетыми в яркие и богатые одеяния, можно было услышать разговоры на дюжине экзотических языков. Общественные памятники были невообразимо огромными, дворцы нестерпимо величественными, а рынки — чрезмерно дорогими. Произошло неизбежное столкновение культур. Византийцы, раздраженные толпами «союзников», которые грабили их города и похищали урожай, относились к крестоносцам как к варварам, едва тронутым цивилизацией; крестоносцы, в свою очередь, не скрывали презрения к наряженным в струящиеся одеяния и окруженным надушенными евнухами «изнеженным» грекам, которым люди с запада были нужны лишь для того, чтобы сражаться вместо них.

Раздраженная приторными церемониями византийского двора, большая часть высокородных крестоносцев сначала обращались с императором с едва прикрытым презрением — один рыцарь даже дошел до того, что нахально расселся на императорском троне, когда Алексей вышел, чтобы встретить его. Впрочем, император твердо держался своих позиций. Прозорливо сочетая туманные угрозы и роскошные подарки, он добился того, чтобы клятву принес каждый из них. Немногие из прибывших горели желанием поклясться в верности чужому императору (в частности, Боэмунд пытался увильнуть от клятвы), но в конце концов практически все предводители согласились вернуть империи каждый завоеванный город. Лишь прославленный Раймон Тулузский упрямо отказался от точной формулировки, вместо того ограничившись довольно туманным обещанием «уважать» жизнь и собственность людей императора.

В начале 1097 года тяжелые испытания были окончены, последних крестоносцев переправили через Босфор и высадили на азиатском берегу. Алексей почувствовал колоссальное облегчение. Армии, налетевшие на его империю, были более угрозой, чем помощью, и даже если они одержат победу в Анатолии, то, скорее всего, окажутся там более опасными, чем разобщенные теперь турки. В любом случае теперь ему оставалось только ждать развития событий.