Ларс Браунворт - Забытая Византия, которая спасла Запад

Алексей немедленно атаковал, быстро собрав не менее трех наемнических армий, но все они разделили судьбу предыдущей. И император добился только того, что еще больше истощил свою сокровищницу. Даже без своего харизматического правителя норманны оказались крайне серьезным противником для имперских войск, и Алексей стал искать союзника, который мог бы сразиться за него. Он нашел такого в Венеции — самой «византийской» из морских республик, правители которой были точно так же обеспокоены размахом честолюбивых замыслов Гвискара. В обмен на помощь их флота Алексей обещал венецианцам уменьшить пошлины до небывалых (и в перспективе довольно опасных для имперских купцов) пределов и даровал Венеции место для колонии в Константинополе с правом торговать в водах империи.

Эта уступка практически выдавила византийских торговцев из морской торговли, но той весной казалось, что дело того стоит: венецианский флот отрезал Боэмунда от припасов и подкреплений. К тому времени силы норманнов были полностью истощены. Прошло почти четыре года с тех пор, как норманны высадились на территории Византии, и хотя им удалось разгромить все посланные против них армии, с дня своего прибытия они ни на пядь не продвинулись в деле завоевания Константинополя. Сын Гвискара не произвел впечатления на большинство их командиров, и теперь они хотели просто вернуться домой. Поощряемые хитрыми взятками Алексея, норманнские воины начали роптать, и когда Боэмунд вернулся в Италию, чтобы собрать больше денег, его командиры быстро сдались.

В следующем, 1085 году семидесятилетний Роберт Гвискар предпринял новую попытку, но сумел занять только остров Кефалония. Здесь лихорадка довершила то, чего не могли сделать мечи бесчисленных врагов, и он умер, так и не исполнив свою великую мечту. [183]Империя могла вздохнуть с облегчением и снова обратить внимание на менее важные угрозы с Востока.

Мусульманская угроза — очень схожая с норманнской — не так давно чрезвычайно уменьшилась благодаря неожиданной смерти. В начале правления Алексея казалось, что турки-сельджуки поглотят остатки Малой Азии. В 1085 году Антиохия пала под их неодолимым натиском, а в следующем году та же участь постигла Эдессу и большую часть Сирии. В 1087 году был захвачен Иерусалим, и пути паломников в Священный город были полностью перекрыты новыми фанатичными хозяевами, что стало величайшим потрясением для христианского мира. Выйдя к Эгейскому побережью, мусульмане в 1090 году захватили Эфес и начали распространяться по греческим островам. Хиос, Родос и Лесбос пали один за другим. Но когда уже казалось, что Азия окончательно потеряна, султан умер, и его царство раскололось на части в обычной схватке за власть.

Когда норманнская угроза притупилась, а враги-мусульмане вступили в междоусобицу, у империи появилась возможность справиться и с угрозой сельджуков — и Алексей знал, что этот шанс может оказаться последним. Императору была нужна только армия, но как показали недавние сражения с норманнами, его собственное войско находилось в плачевном состоянии. Алексею пришлось искать союзников, чтобы получить необходимые мечи и укрепить свое войско. В 1095 г. он так и поступил. Взяв в руки перо, он написал письмо папе.

Решение обратиться за помощью к Риму в свете отлучения от церкви сорок один год назад было довольно удивительным — но большинство людей, принимавших участие в этой прискорбной истории, давно умерли, и за прошедшие десятилетия страсти улеглись. Император и папа могли порой спорить о разных богословских мелочах, но они принадлежали к одной вере, и Алексей написал Урбану как брату по вере. В качестве жеста доброй воли, чтобы начать все заново, император снова открыл в Константинополе латинские церкви, и когда его послы прибыли к папе Урбану II, понтифик пребывал в добром расположении духа. Его глубоко потрясли ужасающие завоевания турок, а плачевное положение восточных христиан под владычеством мусульман нельзя было и дальше оставлять без внимания. Не сохранилось ни одной записи последовавшей затем беседы, но когда спустя несколько месяцев папа отправился во Францию, у него уже родился новый великий замысел. Ислам объявил джихад, чтобы захватить священные места христианства, и распространял свою веру даже в Европе. Теперь же настало время для великого контрнаступления христиан. 18 ноября с церковной кафедры неподалеку от французского города Клермона папа выступил с одной из самых судьбоносных речей в истории.