Ларс Браунворт - Забытая Византия, которая спасла Запад

Большая часть этих успехов дорого обошлась Персии, и раздосадованный персидский царь послал свои войска на территорию современной Грузии, чтобы предотвратить измену прочих вассалов. Это неуклюжее мероприятие побудило раздраженного Юстиниана к более откровенным действиям, и он убедил своего дядю отправить византийские войска для вторжения в персидскую Армению. Эти войска не представляли собой значительной силы и были примечательны одним-единственным человеком, которого Юстиниан выделил из своей личной охраны. В тот момент он был никому не известным солдатом — но вскоре прославится как самый выдающийся полководец в истории империи. Как и Юстиниан, он происходил из простонародья, но скоро царства и цари будут трепетать при одном имени Велизария.

К концу 526 года, когда два старинных врага постепенно приступали к военным действиям, здоровье Юстина начало серьезно ухудшаться, и Сенат просил его короновать Юстиниана как императора. Он так и поступил первого апреля 527 года — торжественная церемония больше походила на формальное представление, чем на обычную коронацию. К концу лета Юстин скончался от старой военной раны, и Юстиниан с Феодорой остались единственными правителями Римской империи.

Новая императорская чета едва ли могла сильнее отличаться от предшествующих. Оба они были молоды — он на четвертом десятке, она на втором — и даже если никогда не были особенно популярны, по крайней мере, они дали населению глоток свежего воздуха. Коронация представляла собой экстравагантное действо, не похожее на все виденное в дни скупого Анастасия, и нашлись те, кто хотел бы видеть в этом знак начала нового Золотого века.

Юстиниан, несомненно, отличался от большинства прочих людей, занимавших императорский трон. Единственный из всех византийских правителей он мыслил с поистине имперским размахом, не в силах смириться с усеченным вариантом Римской империи, в которую не входил сам Рим. С юности он впитал классические взгляды, согласно которым как на небесах есть один бог, так и на земле — один император. Его власть как единственного христианского императора была абсолютной, и обязанностью его было отражать небесный порядок. Это был его священный долг, и тот факт, что половина империи находится в руках варваров-еретиков, означал для него оскорбление, которого он не мог снести. Империя должна была вновь стать единой, а множеству грандиозных общественных проектов, реализованных в ней, надлежало пережить века свидетельством великолепия его царствования.

Конечно, такие амбициозные замыслы нуждались в финансировании, и хотя два бережливых предшественника Юстиниана оставили казну полной до краев, он уже доказал, как быстро он может опустошить сокровищницу. Шестью годами ранее он истратил тридцать семь сотен фунтов золота, чтобы оплатить праздничное убранство пышных игр, устроенных в честь его консульства, а на второй год своего царствования он уже развернул грандиозную строительную программу, согласно которой начало возводиться не менее восьми соборов. Юстиниан обладал многими добродетелями — но умеренность и экономность в их число явно не входили.

Средства на все эти проекты неизбежно черпались из налогов, и Юстиниану сильно повезло, что под рукой у него был беспощадный человек по имени Иоанн Каппадокиец, который, казалось, был способен выжать деньги даже из камня. [55]Необразованный и лишенный всякого обаяния, Иоанн усовершенствовал налоговую систему, прикрыл в ней лазейки и преследовал коррупцию с собачьей целеустремленностью. Его излюбленной мишенью стали богатые, которые долго избегали своих обязанностей с помощью льгот и привилегий — теперь он был твердо намерен терзать тех, кто по его мнению, пытается уклониться от своего долга. Раздосадованная знать принялась громко протестовать — но император не проявил к ней никакого сочувствия.

Сам будучи выскочкой, Юстиниан не собирался терпеливо относиться к патрициям, которые задирали перед ним свои длинные носы, и не был намерен щадить их нежные чувства. По его мнению, знать всегда была бедствием для империи. Она постоянно боролась за власть с императором и заполонила чиновничий аппарат, постоянно пытаясь удержать в руках свои привилегии. Теперь настало время испробовать новые подходы, не отягощенные устаревшими представлениями об обветшалых традициях. Чтобы заслужить благосклонность императора, требовались выдающиеся качества, а не древние имена, и новый властитель собирался окружить себя прагматичными людьми, которые могли бы преодолеть косность императорского двора. Иоанн Каппадокиец великолепно начал реформировать бюрократическую систему, и если знать в процессе этих реформ пыталась сопротивляться — тем хуже для нее.