Ларс Браунворт - Забытая Византия, которая спасла Запад

Он также предложил закон, по которому для предотвращения прелюбодеяний виновные женщины объявлялись проститутками (при этом не обмолвившись о наказании для мужчин), а совершивших изнасилование сжигали бы заживо.

Будучи мусульманином, монгольский полководец не хотел проливать кровь наследника Мухаммеда, поэтому он приказал завернуть халифа в ковер, а затем затоптал его лошадью. Затем захватчики занялись грабежами, полностью разорив город. Согласно легенде, в Тигр выбросили столько книг, что река полгода была черна от чернил. Эта история — очевидное преувеличение, но Багдад с тех пор так и не оправился. (Прим. авт.)

Автор ошибается — в ту эпоху монгольский военачальник из рода Чингизидов (более конкретно — хан Хулагу) не был и не мог быть мусульманином; монголы Ближнего и Среднего Востока примут ислам лишь полвека спустя. Тем более мусульманин не отдал бы дворец халифа несторианскому патриарху, как это сделал Хулагу. Казнь без пролития крови считалась у монголов почетной и была данью уважения последнему халифу — точно так же в Европе почетной была казнь через отсечение головы, а позорной — через повешение. (Прим. ред.)

Помимо обычных претензий бедных к богатым высказывалась еще одна, более удивительная: что, если бы наследникам состоятельных семей дозволялось вступать в браки с бедняками (что в самом деле сильно не одобрялось), это уничтожило бы бедность и позволило создать утопическое общество с общими ресурсами.

На этот раз это была довольно жалкая стеклянная корона, поскольку обнищавший предшественник Иоанна заложил настоящую в Венеции.

В Европе «черная смерть», как ее называли, унесла почти треть населения — но османы, жившие в отдалении от густо заселенных городов, по большей части остались не затронуты ей.

Roger Crowley, 1453 (New York: Hyperion, 2005).

К счастью для потомков, император оставил живописный рассказ о своем путешествии по утраченным центральным землям Византии.

В некоторых отчетах того времени говорится, что монгольский хан обращался с Баязидом уважительно — по крайней мере, с достаточным уважением, чтобы не запирать его в клетке; другие же источники старательно расписывают унижения, смакуя каждую деталь. В любом случае, Тимур Хромой не нуждался в османах, а издевательства над плененным султаном были вполне в его характере.

Понятно, что как человек, чья империя противостояла почти постоянным атакам ислама, Мануил II питал отвращение к идее насильственного обращения в чужую веру. Плодовитый писатель, он оставил нам книгу под названием «Двадцать шесть диалогов с персом», которая состоит из записей споров по этому вопросу с его мусульманскими коллегами. В 2006 году папа Бенедикт XVI привел из нее цитату в подтверждение тезиса, что насилие и вера несовместимы. По иронии судьбы, именно этот диалог в свое время вызвал на Среднем Востоке бурные споры, результатом чего стало разрушение некоторых церквей и несколько смертей.

Имеется в виду юный венгерский король Уласло I (1424–1444), он же польский король Владислав III Ягеллон. (Прим. ред.)

Сегодня двуглавый орел, вырезанный на полу базилики Святого Димитрия в Мистре, отмечает место, на котором был официально провозглашен последний византийский император.

Чтобы в свое отсутствие обеспечить верность балканских магнатов, Мурад И часто брал в заложники их сыновей. Одним из таких пленников был трансильванский принц Влад III, который в заточении развлекался тем, что насаживал птиц на колышки. Позднее дав волю своей ненависти к туркам вообще и к молодому султану Мехмеду в особенности, он положил жизнь на то, чтобы изгнать османов из Трансильвании. Своей жестокостью он вскоре заслужил прозвище «Дракон», и как Дракула — сын дракона — остался в памяти потомков.

Так у автора. Фермопильский проход, где сражался царь Леонид, находится не на Босфоре, а много южнее, на берегу Малийского залива Эгейского моря. Даже переправлялся в Европу Ксеркс не через Босфор, а через пролив Дарданеллы у Абидоса. (Прим. ред.)

Nicol, Donald М. The Immortal Emperor [Бессмертный император]. Cambridge: Cambridge University Press, 1992, p. 67.

Молитвенная ниша, традиционно обращенная к Мекке и показывающая верующим направление, в котором следует обращать лицо во время молитвы.