Ларс Браунворт - Забытая Византия, которая спасла Запад

Юстиниан предпочел быть изображенным в персидской одежде, что символизировало победу Велизария на Востоке. К сожалению, ни колонна, ни статуя не сохранились.

Имеются в виду беспорядки 404 года, вызванные отставкой и ссылкой константинопольского архиепископа Иоанна Златоуста. (Прим. ред.)

Оба архитектора — и сам Юстиниан — почти наверняка обдумывали свой новаторский замысел еще до восстания «Ника». Результат их первой попытки (хотя и гораздо меньшего размера) все еще можно увидеть недалеко от Церкви святых Сергия и Бакха.

Для сравнения: чтобы восстановить Вестминстерский собор, потребовалось тридцать три года. Собор Парижской богоматери — более сотни лет, а Дуомо во Флоренции — около двухсот тридцати лет.

В отличие от западных соборов, форма свода Софийского собора позволяла обозревать все его внутреннее пространство от любой из его семи дверей.

У автора — «imperial doors», что красиво, но неточно. (Прим. ред.)

Это произошло в 146 года до н. э., в конце Третьей Пунической войны, когда Сципион Эмилиан сжег город дотла, продал население в рабство и засыпал руины солью.

Зазоном, вернувшимся с армией ветеранов после подавления мятежа на Сардинии. (Прим. ред.)

Изначально это было предосторожностью против мятежа, чтобы переменчивая лесть толпы не доходила до ушей героя дня.

Гелимеру были пожалованы земли в Галатии и Малой Азии — и предписано отправиться туда в качестве частного лица. Его плененные солдаты были раскассированы по войскам, стоявшим на персидской границе. (Прим. ред.)

Но при всем этом зловонные готы все же были именно варварами. Культурные итальянцы обожали жаловаться на их дикие музыкальные вкусы, нелепые штаны [сами наследники римской культуры ходили без штанов — прим. ред. ] и сальные волосы.

Теодахад был мужем Амалсунты, проримски настроенной дочери Теодориха, правившей после смерти отца от имени своего малолетнего сына Аталариха. Именно она разрешила Велизарию использовать Сицилию в качестве базы для действий против Северной Африки. Поддержанный готской знатью, Теодахад почти сразу же после воцарения в 534 году арестовал свою супругу и сослал ее на остров Маршано на Больсинийском озере, где она через полгода была задушена в бане. Именно это убийство стало поводом для выступления византийцев против остготов, поэтому на Сицилии, где были сильны позиции сторонников Амалсунты, имперским войскам не было оказано почти никакого сопротивления. В 536 году трусливый Теодахад согласился сдать византийцам Италию за поместье и 1200 либр золота ежегодной ренты — но отказался от этого обещания после поражения византийской армии Мунда в Далмации и известиях о мятеже Стозы в Северной Африке. (Прим. ред.)

Витигес был известен своей храбростью на поле боя — но, на счастье византийцев, оказался плохим полководцем и еще худшим дипломатом. Желая придать своей власти характер законного наследования, он женился на Матасунте, дочери Амаласунты и внучке Теодориха, однако новая королева разделяла проримские симпатии матери. Вдобавок свадебные торжества отняли то самое время, которого не хватило для подготовки отпора Велизарию. (Прим. ред.)

Edward Gibbon, The Decline and Fall of the Roman Empire [История упадка и разрушения Римской империи], v. 4. New York: Random House, 1993.

По традиции лишенный короны Витигес получил титул патрикия и земли в Малой Азии. Через два года он умер, и его супруга, красавица Матасунта, сыгравшая большую роль в капитуляции Равенны, стала женой упомянутого ниже наместника Сирии патрикия Германа. Равенна не была разграблена — но все готы были выселены из города и со своим имуществом депортированы на восток империи. Впрочем, готское сельское население в основном осталось на своих местах. (Прим. ред.)

Edward Gibbon, The Decline and Fall of the Roman Empire, v. 4. New York: Random House, 1993.

Историк Прокопий, который, вероятно, присутствовал при этом, довольно неправдоподобно утверждал, что уцелело только пятьсот жителей.

Монофизитство — учение, согласно которому природа Христа была исключительно божественной, а не человеческой.

Император мог относиться к Велизарию сколь угодно пренебрежительно — но простой народ никогда о нем не забывал. Восемь веков спустя люди Константинополя все еще пели песни и сочиняли стихи, прославляющие жизнь полководца.