Наталья Горбачева - Серафим Саровский

В то время в Курске жил Христа ради юродивый, имя которого теперь забыто, но тогда все его чтили. Прохор всем сердцем привязался к юродивому прозорливцу. Тот в свою очередь полюбил отрока и своим влиянием еще более расположил его душу к благочестию и уединенной жизни.

Боясь огорчить мать, Прохор все же старался узнать, пустит ли она его в монастырь. Умная молитвенница-мать, приглядываясь к жизни сына, понимала, что мальчик ее — не жилец в мире, иная ждет его доля.

Отношение Агафьи Мошниной к своему сыну было полной противоположностью отношениям между преподобным Феодосием Киево-Печерским и его матерью. Та по-своему любила Феодосия, но всячески старалась удержать сына в миру и крайне недоброжелательно относилась к детским попыткам подвижничества. Она жестоко наказала сына, когда увидела на его теле вериги, избила и заковала цепями. Тогда он тайком ушел из дома со странниками, а она догнала и вернула домой. Даже из Киево-Печерского монастыря, когда после долгих поисков мать все-таки нашла Феодосия, она старалась вернуть его в мир — угрозами, упреками и мольбами.

Сохранилось воспоминание о том, как простился с матерью Прохор. Сперва, по русскому обычаю, все посидели. Потом Прохор встал, помолился Богу, поклонился матери в ноги. Она дала ему приложиться к иконам Спасителя и Божией Матери, благословила его большим медным крестом. Этот крест старец Серафим хранил всю свою жизнь как величайшую святыню, нося его поверх одежды открыто на груди.

Заранее было взято Прохором для пострижения в монастырь увольнение от курского градского общества. Оставалось только решить, куда идти. Саровская пустынь нравилась Прохору потому, что славилась истинной иноческой жизнью, тем более что там было уже много курян, а настоятельствовал отец Пахомий, курский уроженец, бывший строитель и хороший знакомый родителей Мошниных.

Но Прохору хотелось проверить свое решение советами людей опытных и духовных. И он надумал идти в Киев, чтобы посмотреть на труды киево-печерских иноков, испросить наставления и советы от тамошних старцев, утвердиться в своих мыслях, помолиться у святых мощей преподобных Антония и Феодосия (того самого, которого мать не пускала в Киево-Печерскую лавру, ставшего впоследствии вместе с Антонием основателем русского монашества в XI веке).

Вместе с Прохором отправились в Киев еще пять человек из купеческих детей. Шли пешком, по обычаю, с посохом в руках и котомкой за плечами. На месте прослышали, что недалеко от лавры, в Китаевской обители, подвизается схимонах старец Досифей, имеющий дар прозорливости. Прохор пришел к нему, открыл всю свою душу и, став перед ним на колени, умолял старца указать место, где он должен поселиться.

Уразумев намерения юноши и провидев в нем доброго подвижника Христова, Досифей прямо указал на Саровскую пустынь такими словами: «Гряди, чадо Божие, и пребуди тамо. Место сие будет тебе во спасение с помощью Господа. Тут скончаешь ты и земное странствие твое. Только старайся стяжать непрестанное призывание имени Божия так: «Господи, Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй мя, грешного!» В этом будет все твое внимание и обучение… В Сарове и настоятель Пахомий богоугодной жизни. Он последователь наших Антония и Феодосия».

После этого паломничества Прохор вернулся в Курск и прожил там еще около двух лет, даже ходил в лавку. Но торговлей уже не занимался, а вел духовные беседы, потому что многие стали приходить, чтобы поговорить о монастырях и о тех святынях, которые видел в Киеве молодой годами, но не разумом паломник.

Странным на первый взгляд могло показаться это двухлетнее пребывание Прохора в Курске, ведь он так стремился к иноческому житию. Благословения матери и старца были получены, а он чего-то ждал… Все разъяснится, если обратиться к документам. 22 октября 1778 года, на «Казанскую» произошло освящение верхнего храма, а 20 ноября Прохор прибыл в Саров. Стало быть, он ожидал завершения святого дела своей семьи: окончания строительства Сергиево-Казанского Курского храма. Прохор не хотел уйти, не помолившись в новом соборе.

Очень скоро после этого события род Мошниных по прямой линии прервался. У старшего брата Алексея Мошнина было два сына. Первенец Иван умер двадцати лет от роду в 1800 году. В том же году умерла и его бабка Агафья, в 72 года. Второй сын Семен имел двух дочек Пелагею и Екатерину и сына, умершего в годовалом возрасте. У Прохора был еще родной дядя Антон Мошнин, а у того — сын Петр (двоюродный брат Прохора), но у Петра детей не было.