Наталья Горбачева - Ксения Петербургская

Серп в руках Прасковьи Ивановны не был обычным сельскохозяйственным орудием. Все вещи у нее приобретали символический смысл. Жать серпом на ее языке значило — молиться и класть поклоны Христу и Божией Матери. Если к ней приходили гости (особенно из дворян или почетных людей, с которыми блаженная из-за своего низкого происхождения не считала себя достойной сидеть в одной компании), то Паша давала распоряжения, как угостить, кланялась гостю в ноги и уходила «жать травку», то есть молиться за этого человека. Траву не бросала, а всегда относила на конный двор. Если посетителей ожидали неприятности, она жала лопух, подавала колючие шишки и тому подобное…

Когда она поливала или полола огород, то творила про себя непрестанную Иисусову молитву — главное оружие монахов. Если блаженная говорила кому-либо: «Уж я полола, поливала, везде полола», — это значило, что она молится за этого человека. Иногда жаловалась: «Никто не полет, никто не поливает, все я одна работаю». Это означало, что она не успевает молиться за всех и следует обратиться к другим. Блаженная не любила праздность и обличала ленивых, говоря им: «Вы вот все пьете и едите, а нет того, чтобы пойти дело поделать».

Любила Прасковья Ивановна посещать окрестные села и деревни. А уж если заночует у кого из крестьян — тому радости хватало на целый год! В том узелке, что она всегда носила с собой, чего только не было! Огурцы, трава, корки, горох, детские рукавички, тряпочки, крестики, платки, завязанные в узелок монеты. И этим смешным имуществом она пользовалась, когда имела нужду предсказать какое-либо событие. Тем, кому предстояла семейная жизнь, «варила кушанье», сопровождая необходимыми пояснениями:

— А ты знаешь, как надо варить суп? Сперва очистить коренья, скипятить воду, сложишь все в кастрюлю, поставить на плиту, наблюдать за всем этим, по временам охлаждать, отставлять кастрюлю-то, а то подогревать…

Потом рассказывала, как необходимо женатым людям соблюдать нравственную чистоту, охлаждать горячность характера и подогревать холодность: не спеша, с умом и сердцем устраивать жизнь.

С иконами Паша разговаривала по-своему, как дитя. У Господа она выпрашивала благословения на каждое свое слово и действие. Иногда громко скажет: «Надо мне идти или погодить? Иди, иди скорей, глупенькая!», «Ушибла пальчик, маменька! Полечить, что ли? Не надо? Сам заживет!» Подобным образом она как бы разговаривала с невидимым духовным миром. Про себя блаженная всегда говорила только в третьем лице: «Иди, Парасковья! Нет, не ходи! Беги, Парасковья, беги!» Бывало, ночью вдруг вскочит и говорит сама себе: «Молись!»

Случаев прозорливости блаженной Паши было так много, что они стали некой обыденностью, правилом. Много народа толпилось около ее кельи. Она знала каждую мысль приходящих к ней людей и в большинстве случаев отвечала на самую мысль, а не на вопросы нуждающихся.

Вот как описывает встречу с блаженной известный духовный писатель С. А. Нилус, который после тяжелейшей болезни приехал в Дивеево летом 1902 года. Началось все с разговора с игуменьей.

«— А были вы у блаженной Парасковьи Ивановны? — спросила она.

— Нет, матушка, не был.

— А почему же?

— Боюсь.

— А чего же вы боитесь?

— Того боюсь, дорогая матушка, что вывернет она мою душу наизнанку, да еще при послушницах ваших, и тогда — конец вашему ко мне расположению. Снаружи-то как будто я ничего себе человек, ну а внутреннее мое, быть может, полно такой мерзости и хищения, что и самому мне невдомек, а вам и подавно. А ей, как прозорливице, все это открыто… Боюсь обличения.

— А если я вас о том попрошу, неужели вы мне откажете? Я вас очень прошу: сходите к ней. Уверяю вас, бояться вам нечего.

Решили на том, что я пойду к блаженной на следующий день перед исповедью. Утром мы пошли с моим спутником к обедне. Перед тем как идти в церковь, я сказал послушнице при гостинице:

— Сестрица, сходите в келью к блаженной и узнайте, в духе ли она сегодня. Я слышал, что когда она не в духе, то лучше к ней и на глаза не показываться [6] «Не в духе» Паша бывала обычно в моменты своей борьбы, невидимой миру, с врагом рода человеческого — дьяволом. Тогда она ломала вещи, била посуду, кричала, волновалась, была вне себя. : побьет и самого губернатора.

К концу службы послушница доложила:

— Блаженная сегодня в духе, пожалуйте.

— Хорошо, — говорю я, — як ней пойду, только не сейчас. Поставьте мне самовар: промочу горло чайком, а тогда и пойду.