Роман Белоусов - Франсуа Антон Месмер

— Что вы видите?

— Как будто форт справа, как будто город слева. Мы следуем по каналу, а вот мост. Пригнемся.

Буланже и я переглянулись, крайне удивленные. Арки этого моста-, под которым Алексис приглашал нас пригнуться, такие низкие, что мы чуть не погибли, проплывая под ним.

— Так, так, Алексис, очень хорошо. Продолжим! — одновременно воскликнули де Лессепс, Буланже и я.

— Смотри-ка, мы еще не прибыли, — говорит Алексис. — Мы садимся на корабль; город еще в двух-трех лье. А вот мы и прибыли.

— Войдем в город или попутешествуем по округе? — спросил де Лессепс.

— Как хотите.

— В Бардо! — сказал я тихонько де Лессепсу. Я показал знаком, что именно туда и хотел направить Алексиса. Бардо — это дворец бея.

— Оставим город слева и продолжим путь, — говорит де Лессепс.

— О! Какая пыль! Мы проходим лье, может, полтора лье. Мне кажется, что мы проходим под каким-то сводом. Вижу памятник… Какая странная здесь архитектура! Похожа вроде на большое кладбище.

Известно, что турецкие дворцы очень похожи на места захоронения.

— Входите.

— Я не могу: чернокожий часовой преграждает мне путь.

— Скажите ему, что вы со мной, — добавляет Лессепс.

— Вот он отодвигается, мы во дворце, поднимаемся на несколько ступенек… Куда теперь пойти?

— В зал приемов.

— Я уже в нем.

— Опишите его.

— Аркады, зал весь резной, как арабская комната мсье Дюма; только резьба раскрашена в некоторых местах.

— Поднимите голову к потолку, что вы видите?

— Резной потолок, похоже из дерева.

— Он крашеный?

— Да.

— В какой цвет?

— В красный и синий.

— Вы не видите в нем ничего особенного?

— Да, золотые лучи, выходящие из центра и идущие во всех направлениях!

— Все так на самом деле, — подтвердил де Лессепс. — Теперь пусть кто-нибудь другой.

И впрямь невозможно точнее описать порт Туниса, канал Ля-Гулет и зал для приемов во дворце бея.

Подошел Делапу.

— Минуточку, минуточку, — говорит мадам Л. П. Теперь очередь женщин. — Вы мне скажете что-нибудь, мсье Алексис?

— Все, что захотите.

— Тогда скажите мне, откуда у меня этот ку-лончик?

Мадам Л. П. сняла с груди маленький кулон, подвешенный на золотой цепочке.

Алексис прижал кулон ко лбу.

— Этот кулон освящен, — говорит он.

— Да.

— Вам его дали в 1844 году.

— Да.

— В августе месяце.

— В самом деле, меня зовут Луиза, и мне его подарили на именины. Но кто мне его дал?

— Вам его дали в четыре часа.

— Кто?

— Мсье, одетый в черное. Скажите его имя тихонько мсье Дюма, и я вам его сообщу.

Мы подошли к окну.

— Шарль, — сказала мне мадам Л. П.

— Я знаю имя, — сказал я Алексису.

Алексис взял карандаш и написал слово «Шарль».

Как я уже говорил, Алексис играл вечером, а час был уже поздний.

— Алексис, — говорю я ему, — я думаю, что пора вас будить?.

— Хорошо, разбудите меня.

— А как? Я не представляю, как нужно это сделать.

— А как вы меня усыпили?

— Силой воли.

— Ну хорошо, так же и разбудите.

Алексис дал мне руку, я мысленно произнес слова: «Просыпайтесь!» — и Алексис открыл глаза.

Вот так прошел этот сеанс. Я назвал своих свидетелей — почти все принадлежат к миру искусств или дипломатии, один из них служитель церкви.

Все они готовы подтвердить, что я ни словом единым не отошел от истины».

Двести лет спустя, в 1985 году, папа Иоанн Павел II причислил «раскаявшегося грешника» дона Мигеля де Маньяру к лику Блаженных.