Николай Черкашин - Чрезвычайные происшествия на советском флоте

Людмила нечаянно нашла снимок в бумагах мужа. Поняла всё сразу.

— Учти, Вася, я выходила замуж за лётчика, а не за моряка.

Запоздалое предупреждение. Глушко бомбардировал письмами штаб морской авиации: «Прошу перевести меня на крейсер „Киев“. Готов выполнить любое задание Родины!»

Когда в их степном гарнизоне появился подполковник в чёрной флотской форме, у Глушко тревожно запрыгало сердце. На собеседование его пригласили в числе первых.

— А как семья? — спросил подполковник. — На край света поедет? Мы в море не на неделю выходим. И даже не на месяц. Жена ждать будет?

Глушко замялся с ответом, припомнив давний разговор с женой, и флотский авиатор поставил против его фамилии непонятную «галочку».

Вечером состоялся большой семейный совет. Людмила, умница, не стала перечить: «Служи там, где считаешь нужным. А если придётся разлучаться, мы со Стасиком тебя будем ждать». Стасику шёл третий год.

Василий расцеловал жену и с четырёх утра стал поджидать моряка у выхода из гостиницы.

— Товарищ подполковник, зачёркивайте «галочку». Жена согласна на все сто!

Собрали чемоданы и уехали «далеко, далеко, где кочуют туманы». Мечталось о голубой иглоносой машине, стартующей, подобно ракете, с места, а осваивать пришлось вертолёт. Надо было прежде всего привыкать к новым режимам полёта: зависанию, вертикальному подъёму…

Фуражку с голубым околышем сменил на чёрную «мичманку», армейские правила — на морские заповеди, главные из которых звучали так: «В океане запасных аэродромов нет», «В море — дома, на берегу — в гостях»…

На корабле в жизнь капитана Глушко вошёл новый учитель — майор Кондратьев. Он-то и поднял Василия на «спарке» в небо над океаном. Летели, будто зависли в голубом шаре: синь небес сливалась с синью моря. Первые впечатления — чертовски красиво и… ни одного ориентира.

Почти заново пришлось изучать и аэродинамику, и тактику, и даже морские лоции. В мае 1978-го первый самостоятельный старт с палубы. В который раз поразился, каким же маленьким выглядит корабль с воздуха и как коротка полётная палуба! Тогда жутковато было опускаться на неё даже по вертикали.

А теперь вот и пробежался по ней колёсами.

Долгое время Глушко удручало то, что по сухопутной привычке назвал адмирала флота «товарищ маршал», когда представлялся начальнику Главного штаба ВМФ.

— Ничего, ничего, — ободрил адмирал флота. — Привыкните. А за посадку спасибо! Какие планы на жизнь?

— Научиться взлетать и садиться с укороченным разбегом.

— А потом?

— Потом — в академию!

В каюте Глушко висит портрет «отца русской авиации» Жуковского, календарь «600 лет Куликовской битвы» и рисунок Стасика «Папа взлетает с корабля». Незадолго до похода родился второй сын — Василь Василич. В Новый год Людмила подарила (передала заранее замполиту) театральный бинокль и банку черничного варенья. Смысл первого подарка — что за моряк без бинокля?! И намёк: почаще бы нам в театр выбираться. Назначение второго — ешь чернику, она обостряет зрение, то есть смотри там в оба, будь осторожен.

Глушко совершил памятную посадку в день своего рождения — 14 января. Кто-то сказал: «Родился в рубашке».

— В тельняшке! — поправил Глушко.

Корабль был ещё в море, когда пришло сообщение о награждении майора Глушко орденом Красной Звезды. Радиограмма быстро превратилась в «молнию», листок которой вывесили в кубрике дежурных лётчиков: «За мужество и отвагу, проявленные при освоении новой техники, наш товарищ удостоен высокой государственной награды…»

Орден Василию вручали на палубе крейсера. Обмывали награду, как положено, опустив её на дно фужера. Только вместо шампанского — откуда его возьмёшь в океане? — налили яблочный сок. Потом, по морскому обычаю, Глушко кортиком проколол дырку на парадной тужурке и привинтил к ней тяжёлую тёмно-вишнёвую звезду. Если внимательно в неё вглядеться, то увидишь в лучах фас заходящего на посадку самолёта.

Индийский океан и аравийские пустыни, блок-посты и кордоны, выставленные охранкой Саддама Хусейна, все преграды преодолел на своём пути к любимой офицер советского флота в 1977 году.

В Индийском океане старший лейтенант Геннадий Нероба получил почти что убийственное сообщение: «Ваша жена находится в тяжёлом состоянии». И всё, и никаких пояснений, никаких подробностей — думай, что хочешь: то ли под машину попала, то ли скоропостижная болезнь… Старший лейтенант Нероба спал с лица. В глазах такая тоска застыла — хоть за борт бросайся и плыви к любимой подруге.