Николай Черкашин - Чрезвычайные происшествия на советском флоте

Адрес «Маринеско Холодной войны» я узнал от автора другой уникальной атаки — контр-адмирала Валентина Степановича Козлова, который ещё в 1959 году сумел подойти на дистанцию торпедного залпа к американскому крейсеру «Де-Мойн» с президентом США Эйзенхауэром на борту. Есть в том своя логика, что эти два моряка, люди одной легенды, дружат между собой.

Контр-адмирал в отставке Николай Тарасович Иванов живёт на новостроечной окраине Санкт-Петербурга. Когда я с трудом отыскал его дом, над ним вдруг прокричала чайка, прилетевшая с Финского залива…

Дверь открыл невысокий седой человек с палочкой, в котором ничего не выдавало аса подводной войны. Разве что глаза — серо-стальные, острые и… грустные. О делах минувших дней он рассказывал нехотя, ничуть не рисуясь и ничего не приукрашивая. Поверх книжных полок лежал старенький секстан. Достал Иванов и один из трёх наградных биноклей — от Главнокомандующего ВМФ Адмирала Флота Советского Союза С. Горшкова, развернул походные карты и фотографии. Мы невольно стали итожить прожитую жизнь. И состояла она из номеров подводных лодок, на которых довелось служить Иванову, из дат дальних и сверхдальних походов (один из них сразу вокруг пяти континентов на дизельной подлодке Б-71), имён командиров и друзей, как погибших, так и ныне здравствующих. Николай Иванов прослужил на Камчатке 27 лет. Когда кадровики, начисляя пенсию, подсчитали его выслугу, ахнули — 80 лет! Таких и пенсий-то никому не назначали. Стали мудрить, как бы срезать сумму — в интересах государственной казны, разумеется. Да так и не смогли этого сделать. И законы, и документы оказались на стороне необычного ветерана. Не было у него никаких покровителей и высокопоставленных родственников в столицах. Потому и служил, где Родина повелела. И океаны «пахал» честно, как отцы и деды поля в родной Ново-Константиновке, что и сейчас ещё стоит на берегу Азовского моря в Запорожской области. Адмиральские звёзды на погонах достались ему как никому другому — и выстраданно, и выслуженно…

На последнем жизненном рубеже донимают Николая Тарасовича болезни, а пуще того — горькие мысли о судьбе российского флота. А живёт он радостью, что доставляют ему правнуки (одного из них назвали в его честь — Николаем), да запечатлённой на фотоснимках памятью той поры, когда он вёл свою «Ка-десятую» в ту немыслимую и, как стало ясно теперь, легендарную атаку на «Энтерпрайз».

Голубое безоблачное небо над океаном перекрещено белыми самолётными следами наискось, точно Андреевский флаг.

Полётная палуба противолодочного крейсера «Киев». Самолёты вертикального старта. Вот один из них — ярко-синий иглоносый ракетоплан — выкатывается на площадку, обожжённую реактивным пламенем. Адская какофония вертикального взлёта начинается с тихого, быстро нарастающего воя, который затем заменяется пронзительным звенящим визгом, утопающим вскоре во вселенском рёве, от которого меркнет в глазах свет и начинает вибрировать грудная клетка.

За пилотской кабиной вздыбливается «загривок» воздухозаборника, и свирепый рёв подъёмно-маршевых двигателей вбуравливается в уши. Из разверзшегося зеленостворчатого брюха ударяет в палубу сноп пламени, и самолёт, расщеперившийся, словно взлетающий майский жук, приподнимается на трёх огнеструйных столпах. Миг надрывнейшего рёва — колёса отрываются от палубы; машина неуверенно — колёсам нужна твердь, — покачав, поболтав ими, порыскав, будто вынюхивая что-то, носом, медленно вздымается всё выше и выше и наконец зависает на высоте человеческого роста, оглашая всё вокруг ракетным грохотом.

Есть что-то бредовое, сюрреалистическое в этом зрелище: неподвижно висящий в воздухе самолёт, исторгающий чудовищный, рвущий барабанные перепонки рёв. Весь твой прошлый опыт протестует, возмущается: не верь глазам своим, что-то тут не так, ибо этого не может быть! Ну, просто как у Чуковского — «рыбы посуху гуляют, жабы по небу летают».

Но вот самолёт плывёт над палубой, уходит за её край и, быстро наращивая скорость, уносится, поджав закрылки и ноги-шасси…

После схлынувшего рёва рокот трактора покажется шёпотом ангела. Так они взлетают, и так они садятся. Но в жизни случается иногда такое, что потом долго не укладывается в сознании и чему не могут поверить даже специалисты…