Игорь Овсяный - Тайна, в которой война рождалась

Я считаю нужным сейчас же оправдаться от возможного обвинения меня в призыве к блокам, ибо я знаю, что для некоторых сверхпацифистов слово "блок" стало жупелом. Нет, я не требую новых блоков. Я готов довольствоваться существующим уже блоком, который называется Лигой наций, - блоком миролюбивых стран, объединившихся в целях взаимозащиты и взаимопомощи. Мы требуем лишь, чтобы этот блок действительно организовал взаимопомощь, чтобы он заблаговременно составил план действий, дабы не быть застигнутым врасплох, чтобы происходящей вне этого блока организации войны соответствовали эффективные действия по организации коллективного отпора".

Можно ли было говорить более убедительно и обоснованно? Можно ли было проявить большую настойчивость в попытках сплотить все миролюбивые силы для отражения военной агрессии?

Правящие круги буржуазной Европы не желали, однако, слушать предупреждений и призывов Советского Союза. Более того, несмотря на угрожающие масштабы гонки вооружений в третьем рейхе, он привлекал их симпатии. Поток иностранных визитеров спешил к берегам Рейна, среди них много было англичан. Политические деятели различных оттенков и представители делового мира, знакомясь с "достижениями" гитлеровцев, не скрывали восхищения. Особенную зависть у них вызывал "образцовый порядок" - рабочие не митинговали, не демонстрировали, не устраивали забастовок. Правда, буржуа пощепетильней морщили нос, когда приходилось слышать, что страна покрыта сетью концлагерей. Но они легко прощали Гитлеру подобные "эксцессы", ведь там содержались преимущественно коммунисты. Визитерам, разумеется, не терпелось поближе посмотреть на нацистских лидеров. Многим удалось это осенью 1936 г. во время Олимпийских игр в Берлине. Они проводились с необычайной пышностью, что должно было подчеркнуть "процветание" третьего рейха. Новые хозяева Германии казались "людьми энергичными", "радушными", с ними быстро устанавливалось взаимопонимание. А их внимание и любезность просто очаровывали, взять хотя бы "итальянские ночи", организованные Геббельсом посреди озера, когда за стол садилось сразу более тысячи человек!

Среди паломников в новую "Мекку" был и английский премьер эпохи первой мировой войны Ллойд Джордж. Бывший ефрейтор оказал ему высокую честь, приняв на личной вилле в Баварских Альпах. Сидя у камина рядом с "фюрером" и скользя рассеянным взглядом по вершинам заснеженных гор, Ллойд Джордж с удовлетворением вспоминал, что еще на Версальской конференции выступал против "карфагенского мира". Германия, говорил он тогда, должна быть достаточно сильной, чтобы противостоять опасным веяниям из России...

"Фюрер" прочел ему пространную лекцию об опасности коммунизма. Убеленный сединами британский политический лидер доказывал в ответ необходимость установления более близких отношений между Англией и Германией.

- Я всем сердцем согласен с вами, - отвечал Гитлер, патетически прижимая руки к груди.

По возвращении на родину Ллойд Джордж опубликовал восторженный отчет о поездке. Он превозносил "магнетическую" личность Гитлера и заверял англичан в его миролюбивых намерениях. "О, если бы у нас в Англии был человек со столь высокими качествами!" - заявил он. Превосходя по наивности Красную Шапочку, бывший британский премьер даже не поинтересовался, зачем у "доброй бабушки" такие большие и острые зубы.

Буржуазные авторы склонны объяснять подобную "наивность" искренним заблуждением в отношении подлинных целей Гитлера. Кто мог в 1936 или 1937 г. предвидеть, говорят они, к чему приведет лихорадочная деятельность нацистов?

"Многие политические деятели, принадлежавшие ко всем партиям{49}, отмечает А. Киркпатрик, - посетили Германию в предвоенные годы и совершили ту же ошибку, хотя и в различной степени. Они рассматривали Гитлера как политического деятеля, принадлежащего к той же школе, что и они, может быть, более возбудимого и опасного, но родственного им. Все они считали, что удастся заставить его прислушаться к голосу разума и что если дела зашли в их нынешний злосчастный тупик, то это в значительной мере в результате того, что с ним плохо обращались. Все они искали случая, чтобы доказать ему, что Германия может осуществить свои законные(?) притязания, не прибегая к силе".

Попытки объяснить политику "умиротворения" агрессоров ссылками на заблуждения и ошибки, разумеется, нельзя принимать всерьез. Ее корни нужно искать в катастрофических потрясениях, какие претерпел капиталистический мир в годы мирового экономического кризиса 1929 - 1933 гг. Напуганная размахом революционных выступлений рабочего класса, буржуазия, по меткому выражению У. Фостера, потянулась к фашизму, как шакалы на падаль. Знамена Народного фронта, высоко поднятые в 1936 г. в Испании и затем во Франции, еще более отбросили буржуазию вправо. Гестаповские застенки она начинала считать единственным якорем спасения для "-свободного мира". Курс на подкормку фашистских держав и на сговор с ними представлялся крупному капиталу Запада естественным и необходимым.