Шломо Занд - Кто и как изобрел Страну Израиля

Все назначение книги Царей — доказать, что отвратительные преступления царей династии Омри привели к изгнанию израильтян, а грехи царя Менаше стали причиной изгнания жителей Иудеи. Почти все пророки — от Исайи и Иеремии до Амоса и Михи — постоянно угрожают как бедствиями, которые постигнут всю страну и превратят ее в пустыню, так и брутальным изгнанием народа с его земли. Эти угрозы — ультимативное оружие авторов библейских книг, беспрестанно побуждающих свою медленно растущую паству прилепиться к одному-единственному богу.

В теологических дискурсах Книги книг обетование Ханаана избранному народу всегда является условным. Ничто здесь не вечно, напротив — все обусловлено степенью верности богу. Земля не является единожды врученным даром, она не становится собственностью, которую нельзя отторгнуть, забрать обратно. Она всегда остается чем-то вроде земельной ссуды, никогда не трактуется как территориальное имущество [190]. «Сыны Израиля» не получают Обетованную землю в коллективную собственность, она навсегда остается владением Бога, который лишь «одалживает» ее по своей исключительной щедрости.

Всемогущий хозяин раз за разом повторяет: «Ибо моя вся земля» (Исход 19: 5). Он передал «обетованную территорию» израильтянам в качестве временного вознаграждения и лишь на определенных условиях; если у кого-либо и появлялись сомнения относительно подлинного характера владения и пользования землей, он рассеивал их резко и решительно: «А земля не будет продаваема вовеки, ибо моя земля; вы же пришельцы и поселенцы у меня» (Левит 25: 23) [191]. Как известно, в современной политической философии, во всяком случае, по Джону Локку, земля всегда принадлежит тем, кто ее обрабатывает; ветхозаветная точка зрения совсем иная. Земля не принадлежала древним народам Ханаана, не принадлежит она и древнееврейским племенам — всех, кто на ней живет, можно с полным основанием считать ее сиротами…

Потомки «сынов Израиля», при всем своем сильнейшем тяготении к «Эрец Исраэль», никогда не воспринимали ее как «землю праотцев» просто потому, что, как мы видели выше, подавляющее большинство их вымышленных предков родилось в других местах. Мало того, у ветхозаветных героев не было родины — не только в эллинско-римском политическом смысле слова, но и его узком значении, подразумевающем хорошо знакомый кусок земли, защищающий от зла и порождающий чувство безопасности. Территория, в рамках первой монотеистической концепции, не является надежным убежищем для обычных, тем более, уставших от борьбы смертных, она — вечный вызов, кусок земли, которым может владеть только тот, кто его достоин, — да и то лишь временно.

Другими словами, во всем корпусе книг Ветхого Завета страна Ханаан не является и даже не именуется родиной «сынов Израиля»; именно поэтому, в числе прочего, она ни разу не названа и «страной, принадлежащей Израилю».

В то время как абсолютное большинство современных израильтян даже не подозревает, что олицетворяющий «национальное владение» привычный термин «Эрец Исраэль» вообще не появляется в Ветхом Завете [в таком значении и смысле], авторы Мишны и Талмуда прекрасно это знали, поскольку им, к счастью, не довелось изучать книги Ветхого Завета через национальную призму. В мидраше, созданном, судя по всему, в III веке н. э., преспокойно говорится: «Ханаан удостоился дать стране свое имя. Что он для этого сделал? Когда услышал Ханаан, что израильтяне входят в страну, он устранился перед ними. Всевышний сказал ему: ты устранился перед моими сыновьями — я назову страну твоим именем» (Мехилта Пасха 18: 69). Как я уже отмечал во введении к этой книге, не только в эпоху создания Ветхого Завета, но и далее, в течение сотен лет, вплоть до разрушения Иерусалимского храма в 70 году н. э., территория Ханаана не воспринималась как «Эрец Исраэль» — ни самими его жителями, ни их соседями.

Впрочем, исторические именования местностей не вечны. Социальные и демографические перемены порождают новые имена и ярлыки. Четырехсотлетний срок сделал здесь, как и в других регионах мира, свое дело: в период между II веком до н. э. и II веком н. э. политическая морфология Ханаана непрерывно изменялась; постепенно — несмотря на то что старое название страны отнюдь не исчезло — ее все чаще стали идентифицировать как Иудею [192]. Например, Иосиф Флавий, писавший в I веке н. э., говоря о прошлом, использовал термин «страна Ханаан», однако постоянно привлекал внимание читателей к тому обстоятельству, что «эта территория называется теперь Иудеей» [193].