Жорж Блон: Индийский океан

10 ноября к вечеру резко и неожиданно падает барометр. 11-го утром после беспокойной ночи Вито встает и выглядывает в иллюминатор. Под темно-серым небом чередой бегут увенчанные пеной волны. Медленно, с отвращением Дюма достает пачки газет и засовывает их под волглую сероватую одежду. До чего же холодно!

– Ну вот, старая развалина, а ты-то надеялся обойтись без тяжелых минут.

Весь день барометр падает, ветер воет, волны кипят и пенятся. К вечеру, после какого-то минутного затишья, вихрь черных туч (такое Дюма видит впервые) обволакивает парусник, поднятый на гребень гигантской волны чьей-то чудовищной рукой. Вцепившись в руль, Вито снова возносит молитвы святой Терезе. Среди оглушающего рева «Лег II» падает вниз, но не валится на бок. В каюте хаос из осколков бутылок, растерзанных книг, разорванных снастей. Книжный шкаф, прикрепленный к переборке, отрывается и разбивается о противоположную стенку. Муха, к сожалению, больше не появилась. Она исчезла вместе с циклоном. Часто становится понятно, что попал в циклон, лишь после того, как он пронесся.

13 ноября вечером Вито находится всего в ста тридцати милях от юго-западного побережья Австралии. Он записывает в судовой журнал: «Сверну в порт только в случае крайней необходимости. Завтра или послезавтра закончу переход через Индийский океан. Постараюсь не менять прежнего решения: от Кейптауна до Новой Зеландии – один этап». Ему остается пройти еще около трех тысяч миль из семи тысяч четырехсот, то есть треть пути.

Море не бывает одинаковым и каждый раз преподносит сюрпризы. Там, где Вито предполагал встретить бури и циклоны, царит затишье. Дюма подавляет растущую тревогу (уменьшается количество воды, начинают болеть десны, несмотря на прием витамина С) и твердит про себя китайскую пословицу: «Дорога в тысячу миль начинается с одного шага».

Но вскоре прекратились и шаги. Десять дней почти полной неподвижности в совершенно безжизненном море. Исчезли величественные альбатросы с их криками и ссорами. Не видно на гребнях волн и касаток. Уплыл кит, который однажды ночью едва не опрокинул «Лег II», приблизившись к нему слишком близко. Дюма отогнал его, светя фонариком в глаза. Как хорошо бы вновь услышать его дыхание! Нет и «капского голубя»... Лучше не думать о нем, забыть о времени вообще.

«Мир, вечность, тишина. Я оказался вне материального мира. Привычные предметы кажутся мертвыми. Умерло всё – «Лег И», Вселенная, я... Неужели я схожу с ума?»

Однажды 23 ноября рядом с парусником раздается хлопанье крыльев. «Капский голубь»! «Это он, конечно, он, голубь садится на нос и ждет своих галет».

На следующий день Дюма услышал вдали громкое дыхание китов, «похожее на гул морской бомбардировки». Жизнь возвращалась. Возвращался ветер, он нес с собой тучи – ужасные, темно-коричневые, но очень нужные для Вито. «Взыграйте желанные бури». Дожди, молнии, порывы ветра, скорость которых достигает ста километров в час. Судно бежит под всеми парусами двое суток. Спать нельзя. Лопнул вант бушприта, надо его менять, вися над морем. Затянувшись в штормовку и вооружившись двумя ножами, укрепленными на рукаве, Вито, словно живая фигура под бушпритом, ныряет в волны и выныривает на поверхность. Чуть не в лицо бьет сорванный порывом ветра малый кливер. Вито чудом избежал травмы. Новый ремонт. «Наконец я собираюсь с силами и вновь чувствую под ногами твердую палубу в теплой каюте. Относительность вещественного мира. Я смываю кровь с рук и сую новые пачки газет под мокрую одежду».

После бури начинают дуть переменные ветры, солнце чередуется с туманом. Ночью на поверхности моря появляются большие светящиеся пятна – кишение микроскопических существ – странная жизнь. Вито кажется, что он «плывет по кострам». Ради экономии загрязненной пресной воды он стряпает на морской воде и страдает от жажды. От цинги болит весь рот.

– Скорее бы увидеть Тасманию!

В ночь на 9 декабря на юге появляются гигантские лучи – небесный веер то раскрывается, то закрывается. Южное сияние, похожее на сияние таинственного города, который возник среди вечных льдов. Красотища! Именно такого зрелища не хватало Дюма в «ревущих сороковых» с их черным небом.

10 декабря на самой заре на востоке в разрывах тумана появляется земля, и именно там, где он предполагал. Тасмания?

– До Хобарта всего шестьдесят миль. День плавания. Порт, пресная вода, свежие продукты, фрукты.

Но человек со стальным характером берет себя в руки: