Лебедева Н.С. Array - Hюрнбергский процесс. Сборник материалов в 8 т. Т. 8 (1999)

Если это было так, тогда такая маскировка успешно ввела в заблуждение не только миллионы немцев, но также и иностранные государства, настроенные по отношению к национал-социализму частично критически, частично враждебно...

Кейтель верил в мирные заверения. Он видел, что их правдивость подтверждается официальными предложениями о разоружении и договорами с Англией и Польшей. Он верил в это тем более, что, как уже было сказано, агрессивная война казалась ему невозможной.

Подсудимый фон Нейрат также неоднократно заявлял, что асе, что он знал о политике Гитлера до 5 ноября 1937 г., оправдывало его глубокое убеждение в том, что Гитлер, осуществляя свои политические цели, не хотел прибегать ни к насилию, ни к агрессивным войнам. Это убеждение фон Нейрата было поколеблено только выступлением Гитлера от 5 ноября 1937 г. ...

Обвинение ставит подсудимому в вину то, что он знал о таком намерении Гитлера или должен был знать о нем. Это звучит неубедительно, и я предоставляю Трибуналу решить вопрос, учитывая все обстоятельства, имел ли он возможность быть в курсе дела относительно истинных намерений Гитлера. Мне кажется, что подсудимый Кейтель имеет право претендовать на добрую веру в его неведение, если даже из других источников вытекает такая осведомленность или даже участие его в подготовке войны.

В качестве других источников в период с 1933 по 1938 год может быть принята во внимание деятельность Кейтеля в связи с вооружением и в комитете по вопросам обороны империи.

Обвинение в незаконном вооружении охватывает два момента, которые были объединены обвинением. Первое — тайное вооружение в нарушение Версальского договора и второе — вооружение в целях ведения агрессивных войн...

Кейтель воспринимал Версальский договор и особенно его военные формулировки как унижение Германии. Он считал долгом по отношению к своей стране содействовать устранению такого положения. Он был убежден в том, что Версальский договор вследствие невыносимых в военном и территориальном отношении положений должен быть когда-либо пересмотрен... На основании этого убеждения он, как немец и солдат, считал себя вправе на том служебном посту, который занимал в то время, рассматривать военные положения Версальского договора как невыносимые, то есть необеспечивающие эффективную оборону и ограничивающие возможности ее развития.

Не будучи сам к этому причастен, он при существующем положении вещей не считал несправедливым то, что Германия строила в Финляндии подводные лодки не для себя, а с целью приобретения опыта и обучения специалистов, что она финансировала конструкторское бюро в Амстердаме для того, чтобы следить за прогрессом в области авиации и воспользоваться новшествами, не строя самолетов...

Учитывая освещенные здесь факты, Трибунал должен проверить и решить, действительно ли подсудимый Кейтель преступным образом нарушал военные статьи Версальского договора в духе предъявленного ему обвинения. Во всяком случае, обвинение не предъявило ему конкретных фактов в связи с данным пунктом.

Бесспорно то, что с 1933 года в империи началось вооружение. Подсудимый Кейтель признал это и заявил, что на постах, которые он занимал до 30 сентября 1934 г., он соответственно своим функциям участвовал в вооружении. Вооружение проводилось продуманно и организованно. Обвинение, собрав относящиеся к этому документы, в частности, представило документ ПС-2353, протоколы заседаний имперского комитета обороны. Однако в ходе представления доказательств общая картина периода с 1933 по 1938 год не была ясно обрисована. Обвинение представило доказательства ретроспективно и на основании последствий войны сделало заключение о мотивах вооружения. Одновременно на основании того неоспоримого факта, что это вооружение не могло быть осуществлено одним человеком, заключило, что здесь имело место общее планирование в целях ведения агрессивных войн.

В чем же заключается решающий признак вооружения или какой-либо другой подготовки не случай войны, на основании которого можно заключить, что эти мероприятия носят агрессивный характер, то есть неправлены не подготовку и ведение агрессивной войны? Само вооружение не дает еще права заключить, что существовало такое намерение. Наоборот, вооружение может и даже должно при подготовке к обороне и обеспечению безопасности выглядеть точно так же, как и в случае подготовки к агрессивной войне.

В конце концов важно установить, было ли в связи с названными мерами высказано намерение о планировании агрессивной войны или же убеждение в подготовке к агрессивной войне основывается на оценке характера и объема проводившихся мероприятий...