Турсун Султанов - Чингиз-хан и Чингизиды. Судьба и власть

В Средней Азии прозвание гурган стало особенно известно с тех пор, как его принял эмир Тимур. Захватив в 1370 г. гарем своего предшественника эмира Хусайна, Тимур взял себе четырех из его многочисленных жен, между ними Сарай-Мульк-ханум («Биби-ханым»), дочь Казан-хана, убитого в 747/1346–1347 г. Как ханская дочь, она стала старшей женой Тимура, а Тимур получил право носить почетное прозвание гурган. По его примеру, с домом Чингиз-хана породнились многие из его детей и внуков: Мираншах, Шахрух, Улугбек и др. В этой связи интересно отметить, что среднеазиатский историк XVII в. Махмуд ибн Вали называет династию Тимуридов словом гурганийан , которое можно переводить как «семья Гурганов», «династия Гурганов».

Тимур придерживался монгольских традиций и называл себя полномочным представителем державных прав монгольских ханов и преобразователем созданной волею Небес империи Чингиз-хана. Однако для таких широких полномочий одного брачного родства с ханским родом было мало. Чтобы оправдать фактически установившееся политическое господство Тимура и его рода в Средней Азии, была придумана совершенно фантастическая легенда, которая позволила обосновать идею наследственной власти и роль Тимура как преемника прежних властителей Средней Азии. Согласно легенде, которую мы находим у нескольких тимуридских историографов, у Тимура и Чингиз-хана предки были общие и будто прадед Чингиз-хана, Кабул-шах, заключил письменный договор со своим братом Качули, легендарным предком Тимура, по которому потомки одного должны были быть царями, потомки другого — полновластными правителями. Будто бы этот договор был возобновлен между Чингиз-ханом и Карачаром, потомком Качули, и на его основании некоторые из предков Тимура при современных им монгольских ханах управляли Средней Азией. Но этот документ, снабженный «красной печатью» ( ал тамга ), якобы исчез во время политических смут в Чагатайском улусе в начале XIV в. Так что совместное правление ханов-чингизидов и эмира Тимура над Чагатайским улусом имеет, мол, юридическое основание — письменное благословение их властных предшественников.

При Халиле, внуке Тимура, была совершена первая попытка перенести «ханство» из рода Чингиз-хана в род Тимура. Заняв в 1405 г. столицу государства, Самарканд, Халил провозгласил «ханом» Мухаммад-Джахангира, сына умершего в 1403 г. первого наследника Тимура, Мухаммад-Султана. Однако вместе с владычеством Халила в 1409 г. окончилось и «ханство» Мухаммад-Джахангира, представителя Тимуридов. При Улугбек-мирзе (правил в Мавераннахре в 1409–1449 гг.) в Самарканде были подставные ханы из Чингизидов.

Государство Тимуридов было завоевано в начале XVI в. кочевыми племенами из Восточного Дешт-и Кипчака во главе с Шейбани-ханом, потомком Джучи, старшего сына Чингиз-хана. Небезынтересно отметить, что в официальной истории Шейбани-хана Тимур представлен как безродный узурпатор, даже имена предков которого толком неизвестны. В источнике обыгрывается имя отца Тимура — Тарагай и созвучное этому имени тюркское слово тариг (просо). Некто, сообщает придворный историограф Шейбани-хана, состоял на службе у Чагатай-хана, второго сына Чингиз-хана. «Он сеял просо (тариг) для дома Чагатая и был хранителем его амбаров в городе Алмалыке (тогдашняя столица Чагатайского улуса в долине р. Или. — Т. С. ). Отец Тимура, Тарагай — потомок того самого таригбаччи („работника по уходу за просом“)» ( Нусрат-наме , л. 116а).

Сам факт завоевания Шейбани-ханом государства Тимуридов в источниках шейбанидского круга обосновывается так. Мавераннахр — владение Чингизидов. Но случилось так, что эта область оказалась в руках Тимура и его предков, «совершенно вышла из повиновения потомкам Чингиз-хана и имеет намерение быть независимым и полновластным в управлении государством». «Если некоторые области мы и отняли из рук потомков Тимур-бека, — говорил Шейбани-хан историку Ибн Рузбихану, — то не из жажды царствовать и не из-за недовольствования малой страной, а скорее в силу божественного предопределения, которое требует, чтобы наследственное владение вновь вернулось в руки нашей власти и воли» ( Михман-наме-йи Бухара , пер., с. 95–96).

В Средней Азии и Дешт-и Кипчаке право Чингизидов на власть оставалось непререкаемым долгое время, оказывая огромное влияние на идею суверенности политических образований. Лишь со второй половины XVIII столетия в Средней Азии местные аталыки ( аталык — букв, «заступивший место отца»; самый высший чин в бухарской служебной иерархии) и инаки ( инак — «доверенное лицо», «наперсник»; в Хиве — полновластный вельможа, по полномочиям соответствовавший бухарскому аталыку) начали присваивать себе права государей и ханский титул. Вот как описывается ход этого ответственного политического акта в известной работе В. В. Бартольда «История культурной жизни Туркестана». В Туркестане в XVIII в. образовались три ханские династии: в Бухаре, Хиве и Коканде. «Во всех трех случаях ханский титул был принят правителями, не происходившими по мужской линии от Чингиз-хана, что находилось в противоречии с идеей кочевой монархии, как она была унаследована от монголов. До принятия ханского титула представители всех трех династий, фактически захвативших власть, находили нужным, подобно Тимуру, действовать от имени подставных или (в Коканде) предполагаемых ханов; сила традиции была так велика, что в Бухаре и Хиве после первых представителей новых династий, принявших ханский титул, их преемники довольствовались более скромными титулами и вернулись к обычаю возводить на престол подставных государей из потомков Чингиз-хана; только после этого промежуточного периода, наглядно свидетельствующего о колебаниях в среде самого правительства, окончательно установился новый порядок вещей» [62] Бартольд В. В. Сочинения. Т. 2. Ч. 1. С. 278–279. .