Родерик Грэм - Мария Стюарт

Марии было пятнадцать с половиной лет, и она была уже достаточно взрослой, чтобы списывать то, что выглядит настоящим предательством своей страны, на возраст и неизбежные уверения дядей в том, что ей стоит подписать договор. Дяди воспитали ее французской принцессой. Тем не менее она знала, что представители лордов конгрегации находились во Франции; она встретилась со сводным братом лордом Джеймсом Стюартом и говорила с посланниками «как взрослая и знающая женщина». Если она не понимала, что подписывает, тогда все сообщения о ее способностях — не более чем придворная лесть, однако очевидно, что она была счастлива не раздумывая принять совет дядей. Понятно, что в дни, предшествующие свадьбе, большинство невест неспособно к рациональному мышлению, однако Мария не принадлежала к этому большинству. Она уже успела хорошо узнать дофина и обращалась с ним как с младшим и довольно бестолковым братцем, которого надо защитить от беды. Мария не предвкушала радостей брака. Это был чисто династический брак. Возможно, Мария полностью превратилась во француженку и почти не думала о Шотландии, которую теперь воспринимала как чужую страну. Историк Алан Уайт говорит: «Мария считала Шотландию интермедией к куда более захватывающей пьесе, разыгрывавшейся на подмостках европейской династической политики». Ее будущая жизнь была жизнью королевы Франции, а поскольку все подростки, кажется, верят в собственное бессмертие, распоряжения на случай смерти не имели для нее значения.

Пятнадцать дней спустя в большом зале Лувра состоялось обручение. Кардинал Лотарингский соединил руки юной четы, и они официально согласились вступить в брак. Франциск явно обожал Марию, но это было обожание старшей сестры школьником; ни физически, ни интеллектуально он не был ей парой. Он заикался, и изо рта у него капала слюна. Он был неуклюжим, с искривленным позвоночником, отчего казался кривобоким, а из-за отсутствия прилежания во время занятий выглядел туповатым. Невысокий рост и речевые аномалии, возможно, объясняются дефектом развития гипофиза. Еще одним печальным последствием этого заболевания являлось то, что он был бесплоден и неспособен породить будущих королей.

Юная пара, за которой наблюдал весь двор, проявляла нежность друг к другу; у них были собственные шутки и знаки, однако Мария была привязана к дофину примерно так же, как раньше к своим куклам и пони. Но со всех сторон ей говорили: «В один прекрасный день ты выйдешь замуж за дофина, а в другой — станешь королевой Франции». Первый шаг ей предстояло сделать всего через четыре дня. И Мария Стюарт была готова выполнить свой долг.

Генрих II стремился как можно яснее показать всему миру, что Мария — невеста наследника Франции. В Англии, еще не пришедшей в себя после утраты последнего опорного пункта на континенте, всем было ясно, что Мария Тюдор умрет бездетной; следующей по порядку наследования была протестантка — принцесса Елизавета. В глазах французов она являлась незаконнорожденной, и наследовать английский престол должна была Мария Стюарт. Тем временем брак с ней сына давал Генриху II прямой контроль над шотландскими войсками, которые можно было использовать против Англии. Кроме того, это была первая за двести лет свадьба дофина в Париже, поэтому она должна была стать самым великолепным торжеством, какое только мог придумать король.

Из всех стран Европы прибыли послы. Папский легат кардинал Тривульцио привез из Рима папское благословение. Глаза всех были прикованы к Парижу, жителей которого предупредили о грядущем событии за много недель, и «не было ремесленника, не получившего за свои труды хорошие деньги»; почти у каждого был друг, сосед или родственник — пекарь, вышивальщик, кондитер или плотник. Приготовления были видны всем. Париж сильно вырос по сравнению со Средними веками: Генрих II перестроил старый Луврский дворец на восточных окраинах, а сам город теперь охватил оба берега Сены. Сердцем города по-прежнему был собор Парижской Богоматери на острове посреди реки, и горожане, должно быть, с большим интересом следили, как перед ним на площади возводили временные сооружения.

Там появился крытый переход двенадцати футов в высоту; он вел от дворца епископа Парижского к большому помосту, возведенному перед западным порталом, а затем продолжался и внутри собора. Этот помост был украшен гербами Марии и Генриха II, устлан турецкими коврами и покрыт синим шелком, расшитым золотыми лилиями.