Иван Папанин - Лед и пламень

Рыбаки сидели притихшие. Действительно, с фактами не поспоришь.

Совещание приняло ряд конкретных рекомендаций: полностью запретить рыбный промысел в период весеннего нереста, объявить беспощадную борьбу с браконьерством, запретить лов рыбы сетями с мелкой ячеёй.

Свои рекомендации мы разослали руководителям рыбной промышленности и в областные исполкомы городов Поволжья. Очень скоро мы получили ответ. Ярославский, Куйбышевспий, Ульяновский и Волгоградский облисполкомы вынесли постановления, узаконившие наши рекомендации. Всюду была усилена служба рыбнадзора. Борьба за сохранение рыбных богатств Волги встала на практические рельсы Коллектив института активно включился в эту борьбу. Как только начинался нерест, на ноги поднимался весь наш коллектив Все суда института высылались на охрану рыбы, а река была разделена на охранные зоны. Каждый наш начальник экспедиции был одновременно и инспектором рыбоохраны.

Почин института был подхвачен широкой общественностью. Вместе с работниками рыбнадзора и милицией выходили на реку на катерах и лодках бригады коммунистов и комсомольцев из городов и сел.

Фронт работ института из года в год расширялся, возникали все новые проблемы. Такой, например, была проблема защиты гидросооружений от обрастаний различными организмами. На некоторых ГЭС это обрастание приняло размеры стихийного бедствия, и к нам посыпались запросы от руководителей гидроэлектростанций и городского водоснабжения, проектных организаций. Признаться, я раньше и не слышал о дрейссене, а тут этот моллюск стал главной забоюй нашего коллектива, и какое-то время все разговоры велись только вокруг него.

Дрейгоена - небольшой моллюск. Оседая на подводных предметах, образует колонии, подчас огромные. Когда дрейссена проникает в трубы, подающие воду к турбинам ГЭС, или в трубы водозаборных станций, то не только уменьшает их площадь, но порой полностью их закупоривает. Известны случаи и у нас и за рубежом, когда дрейссена выводила из строя ГЭС и водопроводы.

Была очевидна необходимость изыскать надежные способы борьбы с дрейссеной.

Когда началось строительство Куйбышевской ГЭС и создание водохранилища, жизнь поставила нас перед необходимостью организовать там филиал Института биологии водохранилищ. Директором Куйбышевской биостанции был назначен кандидат биологических наук Н. А. Дзюбан. Он развернул экспериментальные работы, и уже через год были получены первые практические рекомендации борьбы с дрейссеной. Разумеется, эти эксперименты базировались на основе глубокого изучения биологии и физиологии моллюска, которое велось в "Борке".

И еще одна проблема занимает коллектив института с момента его организации и до наших дней. Это борьба с загрязнением водоемов промышленными и бытовыми стоками.

В наше время загрязнение вод стало глобальной проблемой. Отрадно отметить, что коллектив ученых "Борка" одним из первых включился в борьбу за охрану природы и ведет ее уже третье десятилетие.

Шли годы, коллектив института рос и количественно и качественно. Если в январе 1952 года на биостанции работало всего 8 научных работников, то десять лет спустя уже свыше 30 докторов и кандидатов наук, а всего в штате института трудилось 450 человек. Действовала крепкая партийная организация. В ней было 70 членов и кандидатов партии. Комсомольская организация насчитывала 96 человек. Коммунисты задавали тон всему коллективу, были душой всех наших начинаний. Нам много помогали Ярославский обком КПСС, Некоузский райком партии. Коммунисты института активно участвовали во всех политических кампаниях, проводимых обкомом и райкомом партии, считали культурно-воспитательную работу на селе своим долгом.

Атмосфера в институте - или, как теперь говорят, моральный климат во многом зависела от прекрасного человека и болыпо! о ученого Бориса Сергеевича Кузина. Кузин был моим заместителем по научной части почти 15 лет. Талантливый воспитанник Московского университета, он обладал блестящим умом, широким кругозором. Кроме своей основной научной профессии - энтомологии - Кузин знал очень многое, был энциклопедически образованным человеком. Борис Сергеевич свободно разбирался в тех сложных проблемах, которые нам приходилось решать, и пользовался в коллективе непререкаемым авторитетом. Мы работали с ним в полном контакте.

Борис Сергеевич страдал тяжелым пороком сердца, но стоически переносил болезнь и работал, пока доставало сил. В 1970 году он стал пенсионером, однако не ушел из института и еще три года был консультантом.