Вячеслав Козляков - Михаил Федорович

Основные подробности азовской осады описаны ее непосредственными участниками в составленных ими документах и в «Повести об Азовском осадном сидении донских казаков» [420] Повесть об Азовском осадном сидении донских казаков / Подг. текста Н. В. Понырко; коммент. О. В. Творогова // Памятники литературы Древней Руси. XVII век. Кн. 1. М., 1988. С. 139–154. . 28 октября 1641 года в Москву приехали казачий атаман Наум Васильев, есаул Федор Иванов и еще 24 азовских сидельца. Они привезли «роспись» азовской осады, развернутую в целую поэтическую «Повесть…», автором которой считается один из членов этого казачьего посольства есаул Федор Иванович Порошин. Казаки описали приход многих десятков и даже сотен тысяч людей под Азов 24 июня 1641 года: «Тех собрано людей на нас черных мужиков многия тысяши, и не бе числа им и писма…», «где у нас была степь чистая, тут стали у нас однем часом, людми их многими, что великия непроходимыя леса темныя». Сведения о численности турецкого войска — 256 тысяч человек, полученные осажденными от «языка», близки к турецким источникам. Хотя казаки и называют себя «черными мужиками», сказано это в ироничном контексте. Казаки осознавали себя государевыми слугами и в челобитных царю писались «холопы твои», как и служилые люди по «отечеству». При этом казачество помнило о своем происхождении от беглых людей, избывших «Доном» свою неволю, и понимало, что никогда оно не будет поставлено в один ряд с родовитыми людьми.

Осада Азова турецкими войсками началась со своеобразной «психической атаки»: «Почали у них в полках их быть трубли болшие в трубы великия, игры многия, писки великия несказанные, голосами страшными их бусурманскими. После того у них в полках их почала быть стрелба мушкетная и пушечная великая…» Автор «Повести…» пишет, что от такой стрельбы даже солнце померкло в ясный день. Защитники Азова по-настоящему испугались в этот момент: «Страшно нам добре стало от них в те поры и трепетно и дивно и несказанно на их стройной приход бусурманской было видети». Янычарские полки вместе с солдатским полком под командой немецких полковников окружили город. Вечером 24 июня от турков пришли послы: «Почал нам говорить голова их яныческой словом царя своего турского и от четырех пашей и от царя крымского речью гладкою». Турки обвиняли казаков в убийстве посла Фомы Кантакузина, захвате Азова и жестокой расправе с его жителями, а также в том, что казаки тем самым «разделили государя царя турскаго со всею ево ордою крымскою». Взятием Азова был нанесен удар и по стратегическим интересам Турции на морском побережье. «Разлучили вы его с корабельным пристанищем, — говорили послы. — Затворили вы им Азовым городом все море синее». В случае капитуляции казакам обещали простить все вины и принять на службу турецкого султана: «Пожалует наш государь, турецкой царь, вас, казаков, честию великою. Обогатит вас, казаков, он, государь, многим неизреченным богатством. Учинит вам, казакам, он государь, во Цареграде у себя покой великий… Станут вас называть вовеки все орды бусурманские, и енычены, и персидские, светорускими богатыри». Ну а чтобы казаки соглашались быстрее, им напомнили о недавней победе турок над персидским шахом. Казаки не прельстились на посулы турецкого султана, понимая, что вряд ли его обещания будут выполнены. Их ответ представляет собой настоящий гимн казачеству: «А мы люди Божии, надежа у нас вся на Бога, и на Мать Божию Богородицу, и на их угодников, и на свою братью товарыщей, которые у нас по Дону в городках живут. А холопи мы природные государя царя христианского царства Московского. Прозвище наше вечное — казачество великое донское безстрашное». Казаки и впрямь осознавали свое бесстрашие, грозя туркам ни больше ни меньше как «крестовым» казачьим походом для освобождения всей христанской земли: «А все то мы применяемся к Ерусалиму и Царюграду».

Турецкие посланники убеждали казаков, что Михаил Федорович не окажет осажденным никакой поддержки. Казаки и сами понимали это, но у них наготове был свой удалецкий ответ: «И мы про то сами и без вас, собак, ведаем: какие мы в государстве Московском на Руси люди дорогие и к чему мы там надобны!.. Не почитают нас там на Руси и за пса смердящего. Отбегохом мы из того государства Московского из работы вечныя, от холопства полного, от бояр и дворян государевых, да зде вселилися в пустыни непроходные. Живем, взирая на Бога… А запасы к нам хлебные не бывают с Руси николи… Питаемся яко птицы небесные: ни сеем, ни орем, ни збираем в житницы. Так питаемся подле моря синяго. А сребро и золото за морем у вас емлем. А жены себе красные любые, выбираючи, от вас же водим. А се мы у вас взяли Азов город своею казачьею волею, а не государьским повелением, для зипунов своих казачьих, да для лютых пых ваших». И все же казаки соглашались исполнить волю царя Михаила Федоровича: «Нешто ево, отняв у нас, холопей своих, государь наш царь и великий князь Михайло Федоровичу всеа России самодержец, да вас им, собак, пожалует по прежнему, то уже ваш будет. На то ево воля государева!»