Олег Смыслов - Богоборцы из НКВД

Отступая, немецкие полчища разграбили церковное имущество монастыря, а само здание взорвали и подожгли…»

И ещё факт: «В успенской церкви на царских вратах похищены б овальных икон и в иконостасе 2 серебряные позолоченные иконы; также похищена икона Тихвинской Божией Матери. С целью сокрытия своих преступлений немцами при отступлении были взорваны и подожжены три церкви Тихвинского монастыря и пять корпусов».

Дьякон города Ржева Ф. Тихомиров рассказывал о житие при немцах: «Сначала я вёл счёт побоям плёткой и каблуками, которым я подвергался за то, что не мог по старости выполнять назначаемой мне тяжёлой работы, насчитал 30 избиений, а потом и счёт потерял».

Другой священник из города Вереи, А. Соболев, писал: «Соборный храм Вереи, где совершались службы, был обращён немцами в арестный дом… Верхний этаж был отведён для заключения раненых и пленных. Все протесты верующих не имели успеха…»

Например, о положении в Новгороде в период оккупации благочинный Ленинградской епархии протоиерей Н. Ломакин сообщал митрополиту Алексию: «Чего только не устраивали немцы и испанцы в этих домах Божиих, освящённых вековыми молитвами! Во что только не превращали наши святыни! Казармы, уборные общего пользования, склады овощей, кабаре, в немногих случаях грязные лазареты, наблюдательные пункты, конюшни, гаражи, дзоты, штабы военчастей — всё что угодно — только не дома молитвы. А разбросанная в изобилии по храмам порнографическая «литература» немцев и испанцев, бесстыжие фотоснимки и беззастенчивая «акварель» на стенах храмов, исторических памятников и общественных зданий, устройство уборных, вонючих овощехранилищ и конюшен в свв. Алтарях дополняет жуткую картину морального разложения горе-победителей, недавних всеарийских «хозяев» в городах».

Согласно отчёту Чрезвычайной государственной комиссии по установлению и расследованию злодеяний немецко-фашистских оккупантов (30.12.1945 г.) они разрушили и повредили 1670 православных церквей, 69 часовен и 1127 зданий других религиозных культов…

Историк церкви М. Шкаровский приводит и другие факты отношения оккупантов к Русской православной церкви: «В апреле 1943 г. Псковское районное управление предписало Православной Миссии прекратить колокольный звон в храмах Псковского района, что пришлось выполнить.

Почти повсеместно из обязательных школьных программ было изъято преподавание Закона Божия. Исключения существовали или в отдельных местностях, управлявшихся военной администрацией, в том числе в ряде районов Ленинградской области, или в Прибалтике. Но и там это преподавание чаще всего было запрещено священникам. (…) Некоторые храмы, в которых «самовольно» были возобновлены богослужения, вновь закрывались германской администрацией. Так, под Брянском церковь, открытая местными жителями без согласования с немцами, была закрыта. Свои действия оккупанты объяснили тем, что «большевики в этом храме имели склад, а местные жители его разграбили. Нельзя начинать святое дело, возрождение храма с тяжкого греха воровства!».

По признанию самого председателя Союза воинствующих безбожников Емельяна Ярославского, количество верующих в СССР к 1940 году составляло 45–50 %, а значит; за два десятка лет богоборцам так и не удалось уничтожить на все сто процентов религиозную веру в Советском Союзе… Эти 45–50 % и были той самой почвой для её возрождения сначала при немцах, а затем и в самом СССР с прагматичного разрешения Иосифа Виссарионовича.

«К началу войны Русскую православную церковь представляли 6376 священнослужителей, 28 епископов; действовали 3021 храм и 64 монастыря», — пишет Т. А. Барабаш. Но это только после присоединения Прибалтики, Бессарабии, западных областей Украины и Белоруссии.

Однако повторимся, что открывшиеся при оккупантах «храмы превратились в центры русского национального самосознания, проявления патриотических чувств. Вокруг них сплотилась значительная часть населения. Всего за три года оккупации в условиях голода, разрухи, отсутствия материальных возможностей было восстановлено более 40 % дореволюционного количества церквей. Существуют разные цифры открытых на оккупированной территории СССР православных храмов. Современные историки, как правило, говорят о 7547, ссылаясь на отчёт Совета по делам Русской православной церкви о состоянии Церкви на 1 января 1948 г.».

«Последствия «религиозного возрождения» на оккупированной территории СССР были довольно велики, — продолжает рассказ М. Шкаровский. — Эмигрантские историки В. Алексеев и Ф. Ставру склонны даже, несколько преувеличивая, придать ему определяющее значение: «Германский фашизм был не менее враждебен христианству и особенно Русской Православной Церкви, чем советский коммунизм. Тем не менее, их столкновение, приведшее к оккупации германской армией значительной части территории СССР, приблизительно с одной третью населения страны, создало особые условия, сыгравшие решающую роль в судьбе Русской Православной Церкви… В целом по размаху и интенсивности это религиозное возрождение может быть названо вторым крещением Руси». В любом случае несомненно, что оно оказало заметное влияние на изменение религиозной политики советского руководства в годы войны. Религиозный подъём показал, что преследования и гонения 1920–1930-х гг не смогли уничтожить веры людей и основ приходской жизни. Без сомнения, при отсутствии государственного давления подобное возрождение произошло бы и на остальной территории России».