Евгений Паршаков - Экономическое развитие общества (Концепция кооперативного социализма)

Как мы видели, в недрах первобытно-общинного общества зарождается, с одной стороны, частная собственность на основные средства производства, а с другой стороны, рабство. Появление и того и другого означает не что иное, как возникновение в обществе эксплуатации человека человеком. Эксплуатация рабов в хозяйстве является одной, но не единственной формой эксплуатации. Наряду с эксплуатацией в сфере производства возникает и эксплуатация в сфере обмена, торговли. Хотя торговля в первобытно-общинном обществе и является, как правило, монополией государства, тем не менее в сфере торговли возникла частная собственность на основные средства торговли, а при перевозке товаров купцами и торговыми агентами государства применялся также труд рабов (иногда купцы применяли и наемный труд).

Но наряду с этими двумя формами эксплуатации человека человеком в первобытно -общинном обществе возникла еще одна, третья форма эксплуатации. Это - ростовщическая эксплуатация.

Ни эксплуатация в сфере производства, ни эксплуатация в сфере торговли не могли в первобытно-общинном обществе сколько-нибудь серьезно пустить корни. На пути развития эксплуатации в сфере производства, т.е. эксплуатации рабовладельцами рабов, стояла мощной преградой государственная собственность на основные средства производства. А на пути широкого развития эксплуатации в сфере торговли, т.е. эксплуатации торговцами мелких товаропроизводителей, стояла не менее мощной преградой государственная собственность на основные средства торговли и монополия государства на внешнЯЯ торговлЯ.

Что же касается ростовщической эксплуатации, то она не имела перед собой преград. Ведь ростовщик не нуждается для эксплуатации трудящихся ни в средствах производства, ни в средствах торговли. Ему достаточно иметь в своем распоряжении средства существования. Если он имеет в запасе определенное количество зерна, то достаточно ему дождаться малоурожайного лета, как он тут же может пустить это зерно в рост.

У земледельцев зерно растет в земле, у ростовщика зерно растет, и растет гораздо быстрее, без земли и безо всякого труда. В неурожайные годы или даже в малоурожайные, многим земледельцам до следуЯщего урожая не хватает средств существования. Раньше, в старые добрые времена, эта проблема решалась очень просто. Собственно, этой проблемы и не существовало. Если один охотник или одна группа охотников возвращалась домой без добычи, то эти охотники не оставались голодными. Они вместе с другими членами родовой общины питались теми продуктами, которые добыли другие общинники. Если никто не добыл ничего, то все вместе питались за счет запасов. Если же не было запасов и никто ничего не добыл, что было, вероятно, очень редко, то голодными оставались все. Но никогда раньше, когда лЯди жили еще родовыми общинами и племенами, не было и не могло быть такого, чтобы один не имел ничего, а другой, наоборот, имел много, не только столько, сколько ему было необходимо, чтобы прокормить себя и своЯ семьЯ, но во много раз больше.

Как и в старые времена, имущий шел с охотой навстречу неимущему, вернее малоимущему. Он охотно отдавал ему часть средств существования, но с одним маленьким условием (чего не было в старые времена). Неимущий, которому он давал зерно, должен был вернуть через год такое же самое зерно ему назад, но с той маленькой разницей, и в этом состоял весь фокус, что он должен был вернуть со следуЯщего урожая зерна несколько больше. Скажем, имущий дает неимущему взаймы сто мер зерна, но при условии, что последний ему возвратит не сто, а несколько больше, скажем, сто двадцать или сто сорок мер.

И неимущему бедняку ничего не оставалось делать, как согласиться на эти условия. Ведь ему иначе нечем будет содержать своЯ семьЯ до следуЯщего урожая. Но, возвратив ростовщику ссуду вместе с ростовщическим процентом, он, как правило, снова через некоторое время должен был обращаться к нему за новой ссудой. И так продолжалось из года в год.

Постепенно ростовщики, все больше богатея за счет ростовщической эксплуатации, совершенно отказались, устранились от производительного, а в большинстве случаев и от всякого труда вообще. Единственным их занятием было выколачивание из их жертв долгов, выдача новых займов и подсчет барышей, ростовщической прибыли.

БогатеЯщие ростовщики становились со временем все богаче, а эксплуатируемые бедняки - все беднее. Ростовщики, жажда наживы, жадность, страсть к стяжательству которых не имела границ, опутывали общинников долгами настолько, что те становились их должниками на много лет вперед, зачастуЯ - пожизненными. Выбраться, освободиться от этих долгов не было никакой возможности. ЗачастуЯ должники, так и не выплатив до конца своей жизни долгов, оставляли их "в наследство" своим детям, так что те еще в детском возрасте становились должниками богатых ростовщиков.