Наиль Ахметшин - Тайны Шелкового пути

Сославшись на нехватку нужных средств (не удалось отыскать 10 тысяч лянов серебра), в марте 1904 г. губернатор Ганьсу приказал начальнику уезда внимательно пересчитать рукописи и обеспечить их сохранность, но тот посчитал указанное распоряжение чудачеством руководства и не стал его выполнять должным образом. Вход в пещеру формально перегородили досками и кирпичами, что никак не отразилось на регулярности ее посещений упомянутым монахом.

Свои впечатления от первого визита в это книгохранилище А. Стейн описывает следующим образом: «Сваленные слоями, но без всякого порядка, передо мной в тусклом свете маленького светильника в руках даоса сплошной массой до высоты почти 10 футов громоздились связки рукописей, занимавшие, как показали последующие измерения, объем без малого в 500 кубических футов».

Англичанин добрался до Дуньхуана 12 марта 1907 г. и в течение запланированного краткого пребывания намеревался осмотреть Могаоку, а также пополнить запасы воды и продовольствия для продолжения раскопок в безжизненной пустыне. Довольно неожиданно от торговца из Урумчи он узнал об удивительной находке даосского монаха и старинных манускриптах, по-прежнему, как ему поведали, находившихся в одной из пещер. Получив такую информацию, крупный специалист-археолог, разумеется, не мог покинуть город, не встретившись с Ван Юаньлу и не познакомившись с древними рукописями. Однако последнего не было в пределах оазиса, поскольку он совершал очередную поездку по соседним районам, собирая средства на восстановление монастыря.

При посещении пещерного комплекса А. Стейн и сопровождавший его переводчик столкнулись с молодым буддийским монахом-тибетцем, рассказавшим о каноническом тексте, который Ван на время предоставил их обители. По словам англичанина, «это был бумажный свиток в превосходном состоянии около фута шириной и длиной примерно 15 ярдов». Попытки прочитать замысловатые иероглифы оказались безуспешными, что заставило ученого в очередной раз отругать себя за незнание китайского языка. С другой стороны, для него стало совершенно ясно: пребывание в Дуньхуане затягивается на неопределенный срок.

В отсутствие даоса А. Стейн решил не сидеть сложа руки и отправился в северо-западном направлении, в сторону Юймэньгуаня, о котором читатель уже знает. В ходе энергичных раскопок он пришел к твердому убеждению и аргументировано доказал, что руины, сохранившиеся в этих местах и которым более двух тысяч лет, являются составной частью Великой китайской стены, значительно расширив ее прежние границы. После двух месяцев напряженной работы экспедиция вернулась в Дуньхуан 21 мая.

К тому времени Ван Юаньлу был уже на месте. После встречи с ним А. Стейн записал в своем дневнике: «Он выглядел очень странным человеком, исключительно пугливым и нервным, с появляющимся время от времени выражением хитрости, что далеко не обнадеживало. Было ясно с самого начала, что поладить с ним будет нелегко». Чрезвычайно осторожный и осмотрительный монах, выходец из провинции Хубэй, обосновался в Могаоку после того, как несколько лет отслужил в пехотных войсках и затем принял постриг (монашеское имя Фачжэнь).

Узнав о существовании раритетов, а тем более увидев уникальное хранилище Дуньхуанской библиотеки, англичанин сразу осознал грандиозность открытия и откровенно нацелился на вывоз значительной ее части в Великобританию, но одновременно возник предельно простой вопрос: как это сделать «законным путем», не вступая в конфронтацию с Ваном и местными властями?

Однажды в неторопливом разговоре он упомянул своего «ангела-хранителя» Сюаньцзана, к памяти которого никогда не уставал обращаться. Выдающийся буддийский наставник и проповедник далекого прошлого как бы вел его за собой в масштабных исследованиях Центральной Азии, давал постоянный мощный импульс кропотливому научному поиску реальных подтверждений интенсивного культурного обмена между Китаем и Индией в древности и раннем средневековье.

Имя Сюаньцзана сразу вызвало «блеск живого интереса» в глазах даоса. Хотя в оценках его подвижнической деятельности стороны во многом разошлись, но их беседы с тех пор приобрели регулярный и доверительный характер. Спустя несколько дней через переводчика Ван передал А. Стейну для ознакомления очень старые тексты. Вскоре выяснилось, что это были оригинальные переводы буддийских сутр, выполненные непосредственно танским монахом. Указанный эпизод наглядно свидетельствовал об установлении отношений на принципиально иной основе.