Жак Лe Гофф - Средневековье и деньги. Очерк исторической антропологии

Финансы средневекового города в основном были организованы на основе хартии вольности. Льюис Мамфорд писал: «Хартия вольности была для городов первым условием эффективной экономической организации». Например, знаменитые Кутюмы Лорриса в 1155 г. гласили, что ни один прихожанин не должен платить пошлину за продукты, предназначенные для собственного потребления, и за зерно, выращенное его собственным трудом, а также платить дорожные сборы в Этампе, Орлеане, Мийи или Мелёне.

По мере укрепления центральных властей, например графства Фландрии или королевства Франции, городские финансы все жестче контролировались. Графы и короли старались составлять бюджеты так, что в сохранившихся текстах трудно различить, где имеются в виду реальные деньги, а где просто оценка. Одним из самых наглядных проявлений желания поставить городские финансы под такой контроль был ордонанс, который по просьбе графа Ги де Дампьерра издал в 1279 г. французский король Филипп Смелый. Он предписывал эшевенам всех фламандских городов ежегодно отчитываться о ведении финансовых дел перед графом или его представителями и в присутствии всех заинтересованных жителей, а именно представителей народа и бюргерской коммуны.

Таким образом, присутствие денег в средневековом городе становилось все более ощутимым. Если в первую очередь бюргеры хотели быть свободными и, в частности, хозяйничать в своем доме самостоятельно, то другая из их основных забот касалась обращения с деньгами. Хотя бюргер не был чужд феодальной системе — в частности, это он приносил на городской рынок деньги, в которых нуждались сеньор и зависимые от него крестьяне, первый — чтобы тратить на роскошь и престиж, вторые — чтобы выплачивать сеньору части оброка и приобретать продукты первой необходимости, которых они не находили в сельской местности, — он начинал испытывать желание обогащаться ради комфорта и престижа. С другой стороны, у него часто были слуги и подчиненные, которым он должен был платить все большее жалованье деньгами, как показал Бронислав Геремек в отношении Парижа. Источниками этих денежных ресурсов, как хорошо объяснил Роберто Лопес, были в основном торговля и производство.

Очевидно, что лишь большие города, ведущие большую торговлю, могли в течение XIII в. широко и все больше использовать деньги. Объектами большой торговли были зерно, вино, соль, кожи и меха, качественные ткани, ископаемые и металлы. Однако распространение денег затронуло и средние города — такие, как Лан, который могли назвать «столицей вина», как Руан, ставший крупным портом-экспортером вина благодаря привилегии, которую пожаловали ему английские короли во второй половине XII в. и продлили французские короли в XIII в., как Лимож, где одна из улиц, rue des Taules (tables, столов), была выделена для менял.

Другой источник обращения денег в городе был связан с потреблением. Повторю старое определение великого немецкого историка Зомбарта: «Город — любое поселение людей, существование которых зависит от продуктов сельского хозяйства, ведущегося за его пределами», и эти продукты горожане все больше покупали за деньги. Позднейший историк, Давид Николас, лучше выяснивший роль потребления при подъеме фламандских городов, отмечает прежде всего, что Фландрия «была не в состоянии обеспечить собственные города» и что затем, чтобы себя прокормить, большие города тем более должны были обеспечить себе контроль над источниками зерна, что хотели обезопасить себя от повышений цен на зерно, поставляемое мелкими региональными поселениями, в частых случаях недорода. Эта ситуация показывает, что не нужно — повторяю — противопоставлять в средние века сельскую экономику, якобы функционировавшую без использования денег, и городскую экономику, якобы никак не связанную с функционированием крестьянской экономики, рассматриваемой как немонетная и феодальная. Результатом были колебания цен, о которых я еще буду говорить и которые еще прочней связывали средневековую и особенно городскую экономику с системой цен, характерной для денежного хозяйства, даже если цены, указываемые в наших источниках, соответствуют не конкретным денежным суммам, а всего лишь фидуциарным референциям. Использование монеты в городе не было уделом только высших слоев городского населения — бюргерства. Можно полагать, что многие бедные горожане Гента в середине