Фриц Шахермайр - Александр Македонский

Александр тем временем предпринял блестящий обходный маневр, предвосхитив действия противника. После захвата Милета он отпустил свой флот, оставив лишь несколько кораблей для транспортных целей [102] Arr. I, 20, 1; Diod. XVII, 22, 5. . Отнюдь не случайно среди них оказались афинские корабли. Афины отказали осажденному Милету в его просьбе о помощи, но их отношение к Великому царю было лояльным. Они позволили персидскому флоту использовать Самос как базу снабжения. Поэтому Александр счел целесообразным задержать аттические корабли в качестве заложников, дабы предотвратить возможную измену города.

Отказавшись от флота, Александр тем самым отказался и от дальнейших связей с Эгеидой по морю. Это было вызвано вовсе не исключительным пристрастием македонян к войне на суше, так как Александр довольно хорошо умел пользоваться своей властью и на море. Однако он понимал, что содержание флота обходилось недешево. Кроме того, Александр вынужден был признать, что на море он еще отставал от своего противника. Парменион, который при всем своем жизненном опыте был главным образом теоретиком, призывал царя до того, как распустить флот, еще раз бросить его против врага. Ведь терять на море было нечего. Но Александр отклонил этот совет. Он понимал, что поражение на море могло разжечь тлеющий жар эллинского национализма в большей степени, чем просто роспуск флота. Конечно, положение Антипатра в Македонии, а тем самым и в Элладе стало довольно сложным. Все острова Эгейского моря оказались по существу в руках персов, в то время как Мемнон имел теперь свободный тыл и мог спокойно заняться Грецией.

Александр решился на грандиозный шаг: завоевать Малоазиатское и Левантийское побережья и тем самым отрезать вражеский флот от материальных источников. В результате своего рода континентальной блокады он надеялся привести флот врага к окончательному поражению. Таким образом, предстояло состязание, причем каждая из противных сторон боролась за свою опорную базу. Удастся ли Александру, опередив персов, перерезать их жизненную артерию? Или же Мемнон успеет, захватив Элладу, напасть оттуда на македонян? Это была игра ва-банк обеих сторон!

Так как Александр предоставил Мемнону необычайно сильную позицию в Эгеиде, ему в первую очередь нужно было думать об укреплении Западной Малой Азии. Мы уже знаем, как он справился с греческими городами. Теперь несколько слов о завоеванных им азиатских провинциях. Уже в первой из них Александр показал свое намерение поддерживать и расширять персидскую политическую организацию. В Геллеспонтской Фригии он назначил наместником Каласа, сохранив там прежнее управление, прежние границы и прежнюю финансовую организацию. Он даже оставил для нового наместника персидский титул «сатрап».

В Лидии Александр назначил сатрапом брата Пармениона Асандра, значительно сузив, однако, его компетенцию, отняв у него управление финансами и превратив акрополь в Сардах в крепость. Упоминаемое в источниках провозглашение свободы лидийцам не означало выхода из сатрапии, скорее всего это относилось к созданию крупных земельных владений и к сохранению общественного самоуправления. Вместе с тем он оживил древнее лидийское право. Александр и здесь стремился прослыть освободителем от персидского ига. Его план возвести новый храм Зевса в акрополе в Сардах одновременно должен был служить признанием культуры эллинов, которая существовала в Лидии уже несколько веков. Персидского вельможу Мифрена, сдавшего ему крепость Сарды, Александр окружил почестями и взял к себе в качестве советника. Пусть мир увидит, как царь вознаграждает лояльность!

Правительницей Карии была назначена царица Ада: в ее лице соединились государственная должность и династическое достоинство, как издавна было принято в этой провинции. Учитывая здешние основанные на материнском праве обычаи, Александр захотел даже, чтобы Ада его усыновила. После ее смерти в качестве наследника он становился законным правителем страны, а сатрапом мог стать один из его сподвижников. Таким образом, Александр впервые объединил местные традиции и государственное право. Это было совершено без труда, так как царский род в Карии уже давно считался эллинизированным.

Таким образом, Александр не считал Малую Азию македонским владением. Вновь завоеванные территории становились провинциями не его родины, а его личными провинциями. Для азиатов он, правда, был господином, но при этом не как македонский царь, а как полководец-победитель, наследующий власть в стране побежденных.