Фриц Шахермайр - Александр Македонский

Почти одновременно с этой книгой старый египетский царь Птолемей написал свой отчет о походах Александра. Несомненно, он появился позднее, чем произведение Аристобула. Птолемей был другом юного царя, впоследствии его адъютантом и телохранителем, членом штаба и полководцем, самым трезвым, осторожным, изворотливым и лояльным среди приближенных царя. Именно таким он и предстает перед нами в своем труде. Это относится и к набранной им научно-литературной форме, и особенно к лежащей з основе этой книги тенденции. Труд Птолемея больше, чем какое-либо другое произведение об Александре, основан на документах. Автор широко использует документы царской канцелярии, эфемериды, личные воспоминания, а возможно, и собственные записи. Много места в книге Птолемея отведено военным проблемам, административным вопросам, но описанием стран и народов автор не занимался. Главное же заключается в том, что Птолемей сознательно замалчивает все проблемы, связанные с личностью и целями Александра. Царь для него остается тем, кем был, когда Птолемей стал его адъютантом — верховным военачальником, приказы и желания которого не подлежали критике. С удивительным мастерством Птолемей отодвигает на задний план все, что проливает неблагоприятный свет на личность Александра, но при этом воздерживается и от панегирических преувеличений. Александр остается для него основателем эллинистического царства, и, как таковому, Птолемей отдает ему ту дань уважения, которого сам требовал от подданных. Там, где по ходу изложения автор выступает как действующее лицо, он становится болтливым и нескромным мемуаристом. Птолемей, впрочем, не создает выгодных для него легенд и выступает против льстивых искажений фактов, свойственных Кли-тарху. Он корректен и извращает истину лишь в той мере, в какой ее извращали штаб Александра и сам царь. Встречаются, правда, отрывки, где Птолемей раскрывает кое-какие тайны, которые скрывать дальше уже не имело смысла. В остальных же случаях он придерживается официальной версии, даже если фантазии царя при оценке вражеских войск оказывались поистине безудержными (а это случалось всегда при оценке численности противника). Хотя Птолемей часто цитирует официальные данные самого Александра, относиться к его сведениям нужно с такой же осторожностью, как и к данным, сообщаемым Цезарем. Опасаться следует не искажений, вкравшихся в традицию, а извращения истины, которое присуще диктаторскому режиму.

К перечисленным произведениям можно добавить еще много других, менее значительных полемических произведений, посвященных смерти Александра и гибели Каллисфена. При всей тенденциозности в них встречается немало ценных личных наблюдений.

В современной Александру литературе преобладала панегирическая оценка царя, но иногда звучали и враждебные голоса. Негативное отношение к Александру многих перипатетиков лучше всех выразил Феофраст.

Не склонен был приукрашивать деспотизм Александра в последние годы его жизни и Эфипп, который был, вероятно, достаточно хорошо осведомлен. Неясной остается точка зрения Марсия, одного из немногих македонян, написавших об Александре. В историографии не осталось, по-видимому, следов старомакедонского направления, с которым боролся Александр. Пока царь был жив, он заставлял противников молчать, а после его смерти их протесты потеряли всякий смысл.

К сожалению, больше нечего сказать о писателях — современниках Александра. Ни одно из упомянутых произведений не дошло до нашего времени. Это же относится и к компилятивным работам эллинистического периода. Они имели бы для нас большое значение, так как в распоряжении ученых того времени еще находились подлинные сочинения современников, а такие историки, как Сатир и Гермипп, используя имеющуюся литературу, по-видимому, внесли много существенного в рассказ о жизни Александра.

Литература об Александре, дошедшая до нас и служащая нам источником, относится ко времени римских императоров. К счастью, в ряде случаев можно проследить, к каким современным Александру авторам восходят эти свидетельства, и в зависимости от этого определить их ценность. Так, XVII книга «Всемирной истории» Диодора состоит из небрежно сделанных выписок из Клитарха [89] В. Тарн (II, 63 и сл.) считает, что Диодор в XVII книге использовал также книги Аристобула, Диилла, Дейнона, какого-то придворного поэта из лагеря Александра, книгу о Гефестионе, а также не дошедший до нас источник с высказыванием греческих наемников. Однако такой метод работы настолько далек от манеры Диодора, что предположение Тарна кажется совершенно невероятным. . К этому же автору восходит и основная часть книги об Александре Курция Руфа. То же можно сказать и о книге Юстина, только в ней передача сведений шла через посредников и добавлены враждебные выпады против Александра. У Курция (возможно, также через промежуточные источники) встречаются добавления, восходящие к Птолемею. Нашим основным источником, относящимся ко времени императоров, является «Анабасис» Арриана. Во всем, что касается военных дел и вопросов управления, Арриан основывается на Птолемее, а в остальном — на Аристобуле. В его книге широко использованы общепринятые традиционные версии, а также эллинистические компилятивные сочинения. Аристобул (так же как и Онесикрит) оказал огромное влияние и на «Географию» Страбона. С нашей точки зрения, особое значение имеет биография Плутарха, так как он использовал в основном все важные первоисточники, а кроме того, мог, хотя бы опосредованно, брать материал небольших эллинистических сочинений — памфлетов, писем и т. п. По этим же причинам большое значение имеют отрывки из Элиана и «Пирующих софистов» Афинея. Эти авторы, как и Плутарх, донесли до наших дней и некоторые сообщения Хареса, но, к сожалению (если учесть ценность этого источника), лишь в небольшом количестве. Отдельные данные из первоисточников проникли благодаря посредству эллинистических авторов и в «Роман об Александре».