Фриц Шахермайр - Александр Македонский

Как видно из последних оставшихся невыполненными планов Александра, он возлагал большие задачи на эллинских и семитских горожан. Следует обратить внимание на то, что царь видел не только в греках, но и в эллинизированных финикийцах пионеров будущей культуры городов, более того, пионеров эллинизации.

Особое сословие по замыслу Александра должны были составить воины имперской армии: на это указывает обучение эпигонов, воспитание на казенный счет детей воинов, рожденных от восточных матерей, и, наконец, расселение воинов в восточных городах. По своему происхождению воины будущей имперской армии могли быть македонянами, греками и иранцами, а также детьми от смешанных браков. После окончания военной службы ветераны, по-видимому, приравнивались к привилегированному сословию горожан. Особое предпочтение Александр на Востоке отдавал священнослужителям и жрецам, считая Их одной из основных опор своей власти.

Македоняне в духовный арсенал империи внесли воинскую доблесть и умение, Восток служил образцом безоговорочного подчинения авторитету властителя, у семитов побережья можно было перенять умение вести торговлю и приспосабливаться к новым условиям, у греков не только заимствовали язык, но и учились более свободному образу жизни, городскому укладу, агонистике [368] Агонистика (греч.) — искусство борьбы, здесь «дух соревнования». , перенимали их высокую культуру. Александр предполагал, должно быть, переписать священные книги персов по-гречески.

Что касается вопросов религии, то здесь царь проявил большую веротерпимость. О том, насколько он чувствовал свою близость к богам Олимпа и Аммону, мы не раз упоминали. Мы знаем также, что по его приказу строились египетские и вавилонские храмы, что в Мемфисе и Вавилоне он совершал царские жертвоприношения, что в походах его сопровождал священный огонь иранских царей и что во время праздника примирения в Описе он провозгласил иранских богов равноправными с другими богами империи. Но все это строилось, конечно, на принципах сосуществования, а не слияния или объединения. Царь покровительствовал культам, появившимся в результате синкретизма, например культу Аммона и тирского Геракла. Не исключено, что в будущем Александр предполагал объединить и слить культы. И, может быть, Птолемей впоследствии лишь использовал и привел в исполнение идею Александра, создав, уже будучи властителем Египта, синкретического бога Сераписа.

При проведении так называемой культурной политики царь проявлял чрезвычайную осторожность. Он не хотел распространением греческой культуры оскорблять чувства местного населения. Александр мечтал привлечь местных жителей на свою сторону добром, не прибегая к насилию. Поэтому он не только не искоренял восточные языки, а наоборот, всячески поддерживал Певкеста, который пользовался персидским языком и чтил персидские обычаи. Повсюду на Востоке царь оставлял в силе местные восточные правовые нормы и традиции; привести народы к единому общегреческому знаменателю казалось ему более опасным. Он добивался единодушия и согласия между ними. Введение греческой традиции было здесь вовсе не самоцелью, а лишь средством.

Таковы были принципы управления Александра. Во многих отношениях они кажутся незавершенными, незаконченными. Но в главном они предельно ясны. Нет сомнения, что Александр стремился к созданию благоденствующего всемирного государства. Только это благо должно было быть продиктовано, предписано свыше.

На Инде Александра впервые с необычайной силой охватила страсть к открытиям. С тех пор его не переставали занимать планы исследований и изысканий. И время для этого вполне подходило, так как до создания новой имперской армии нельзя было и помышлять о серьезных завоеваниях.

Конечно, не следует думать, что царь предпринимал исследовательские экспедиции только ради науки. Он по-прежнему помышлял о благе империи, и открытия должны были в равной мере служить и государственным интересам и исследовательским. Он открывал, чтобы в то же самое время завоевывать и осваивать. И делал это, как позднее Васко да Гама, с помощью армии. При этом он думал о торговле, благосостоянии и выгоде, но не только тех, кто открывал новые страны и народы, но и тех, кого «открывали». Ведь все вновь «открытые» народы становились теперь подданными империи. Таковы были замыслы и намерения Александра. Но в каждом отдельном случае выяснялось, как будут распределены эти блага и что останется на долю местных жителей. Именно так действовал Александр на Инде и в Гедросии: в одно и то же время он открывал, завоевывал, осваивал, а затем вынуждал покоренные народы заключать с ним мир. Так же предполагалось действовать и в будущем.