Владимир Комин - Нестор Махно. Мифы и реальность

После непродолжительного разговора Я. М. Свердлов по просьбе Махно провел его к В. И. Ленину. Между ними состоялся разговор о месте и роли анархистов в революции. Этот разговор Н. Махно записал так:

«Ленин, обращаясь к Свердлову, говорит:

— Анархисты всегда самоотверженны, идут на всякие жертвы, но близорукие фанатики пропускают настоящее для отдаленного будущего…

И тут же просит меня не принимать это на свой счет, говоря:

— Вас, товарищ, я считаю человеком реальности и кипучей злобы дня. Если бы таких анархистов-коммунистов была бы одна треть в России, то мы, коммунисты, готовы были бы идти с ними на известные условия и совместно работать на пользу свободной организации производителей.

Я лично почувствовал, что начинаю благоволить перед Лениным (видимо, Махно хотел сказать «благоговеть». — В. С.), которого недавно убежденно считал виновником разгрома анархических организаций в Москве… Я выпалил в него словами:

— Анархисты-коммунисты все дорожат революцией и ее достижениями, а это свидетельствовало о том, что они с этой стороны все одинаковы…

— Ну, этого вы нам не говорите, — сказал, смеясь, Ленин. — Мы знаем анархистов не хуже вас. Большинство из них если не ничего, то, во всяком случае, "мало думают о настоящем, а ведь оно так серьезно, что не подумать о нем и не определить своего положительного отношения к нему революционеру больше чем позорно…

Ленин убеждал меня, что из его отношения ко мне я должен заключить, что отношение партии коммунистов к анархистам не так уж враждебно.

— И если нам, — сказал Ленин, — пришлось энергично и без всяких сентиментальных колебаний отобрать у анархистов с Малой Дмитровки особняк, в котором они скрывали всех видных московских и приезжих бандитов, то ответственны за это не мы, а сами анархисты с Малой Дмитровки. Впрочем, мы их теперь уже не беспокоим. Вы, вероятно, знаете: им разрешено занять другое здание, также недалеко от Малой Дмитровки, и они свободно работают».

По словам Махно, они оба согласились, что нельзя вести борьбу с врагами революции без достаточной организации масс и твердой дисциплины. Тем не менее после встречи с Лениным, обдумав разговор, Махно написал письмо своим гуляйпольским товарищам, основная суть которого сводилась к следующему: «Общими усилиями займемся разрушением рабского строя, чтобы вступить самим и ввести других наших братьев на путь нового строя. Организуем его на началах свободной общественности, содержание которой позволит всему не эксплуатирующему чужого труда населению свободно и независимо от государства и его чиновников, хотя бы и красных, строить всю свою социально-общественную жизнь совершенно самостоятельно у себя на местах, в своей среде… Да здравствует наше крестьянское и рабочее объединение! Да здравствуют наши подсобные силы — бескорыстная трудовая интеллигенция! Да здравствует Украинская социальная революция! Ваш Нестор Иванович. 4 июля 1918 года».

Все это дает основания думать, что при любых колебаниях между анархизмом и большевизмом Махно всегда становился на сторону анархизма. Но колебания, а точнее сказать — некоторые отклонения от анархизма в сторону большевизма у него действительно были. Вот что писал один из бывших видных анархистов, близко знавший батьку в годы гражданской войны, а затем перешедший на позиции большевизма И. Тепер (Гордеев): «Нестор Махно, казалось, близко подходил к большевикам и готов был с ними полностью слиться, перейти в ряды компартии. В то время, когда левые эсеры и анархисты с пеной в зубах говорили о Брест-Литовском договоре не иначе как об измене большевиков революции, пролетариату, Махно приветствовал Брест-Литовский договор и считал его одним из самых умных тактических маневров, какие могли только развернуться в общей революционной стратегии…»

Есть свидетельства, что 1 мая 1919 г. на большом митинге в Гуляй-Поле Махно стянул с трибуны Марусю Никифорову и стал ее ругать за то, что она в своей речи говорила о большевиках как об изменниках, продавшихся немецким генералам.

Кроме того, некоторые утверждают, что Махно весьма недружелюбно относился к гуляйпольской группе анархистов за их заносчивое отношение к большевикам.

Еще более показательно в этом смысле отношение Махно к анархистской организации «Набат», действовавшей на Украине. «Еще в феврале… 1919 г. во время свидания представителя секретариата Я. Алова (Суховольского) с Махно, выяснилось, что последний весьма и весьма индифферентно относится к общим задачам Набатовской организации и к той позиции, которую она заняла по отношению к советской власти, — пишет И. Тепер. — Махно тогда говорил: «Я первым долгом революционер, а потом анархист». А подчас он утверждал, что совсем перестал быть анархистом и что все свои действия направит на укрепление советской власти и ликвидацию контрреволюции. В общем и целом политческая физиономия Махно даже к моменту Елисаветинского съезда (2–7 апреля 1919 г.) не была еще выяснена. Можно было даже тогда с уверенностью сказать, что целый ряд причин приведут его в лагерь коммунистов-большевиков…»