Михаил Кром - «Вдовствующее царство» - Политический кризис в России 30–40-х годов XVI века

Однако вопрос о полномочиях регента — это лишь часть более общей проблемы делегирования власти в российской монархии эпохи позднего Средневековья. Из-за скудости источников до сих пор остается неясным, как распределялись функции между государем и его советниками в Московии XVI в. Характерны признания современных исследователей о том, что личная роль царя в проведении преобразований 1550-х гг. не поддается определению [50] Crummey R. O . The Formation of Muscovy 1304–1613. London & New York, 1987. P. 148; Флоря Б. H . Иван Грозный. М., 1999. С. 59; Pavlov A., Perrie M . Ivan the Terrible. Pearson Education Ltd. London, etc. 2003. P. 64–65. . Но применительно к 30–40-м подобной загадки не возникает: юный государь, будучи ребенком, а затем подростком, не мог играть какой-либо самостоятельной роли в управлении страной, за исключением осуществления представительских функций (в частности, приема послов). Следовательно, реальные рычаги власти находились в руках других лиц, стоявших у трона. Изучение механизма принятия решений в годы малолетства Ивана IV, с одной стороны, и управленческой рутины, с другой стороны, — одна из задач настоящего исследования.

Таким образом, предлагаемая работа задумана в русле институциональной, или «конституционной», истории (constitutional history, Verfassungsgeschichte). Ограничивая хронологические рамки исследования сравнительно коротким периодом (примерно 15 лет — с декабря 1533 до конца 1548 г.), я стремился через детальный анализ придворной борьбы и практики управления понять некоторые важнейшие особенности устройства и функционирования русской позднесредневековой монархии.

В отличие от привычного институционального подхода, ассоциируемого с наследием знаменитой юридической школы и изучением государственных учреждений, в данном исследовании большое внимание уделено политической культуре описываемой эпохи, т. е. представлениям людей того времени о власти и неписаным правилам поведения, существовавшим в придворном обществе [51] Термин «политическая культура» был введен в социальные науки еще в 50–60-х гг. XX столетия политологами Г. Алмондом и С. Верба ( Almond G.A., Verba S . The Civic Culture: Political Attitudes and Democracy in Five Nations. 2 nd ed. Newbury Park; L.; New Delhi, 1989), а начиная с 1980-х гг. это понятие было активно «освоено» историками. Трактовка политической культуры как совокупности «ценностей, ожиданий и неписаных правил поведения» была предложена американской исследовательницей Великой французской революции Линн Хант, см.: Hunt L . Politics, Culture, and Class in the French Revolution. Berkeley & Los Angeles, 1984. P. 10. О «правилах игры» в политической жизни Средневековья см. интересную работу немецкого медиевиста Г. Альтхоффа: Althoff G . Spielregeln der Politik im Mittelalter. Darmstadt, 1997. . Поэтому можно, скорее, говорить о неоинституциональном подходе [52] Для неоинституционального подхода, получившего большое распространение в социальных науках в последние десятилетия, характерно понимание институтов как сложившихся правил и организованных практик. Так, экономист Дуглас Норт, классик этого направления, называет институты «правилами игры» в обществе, или «ограничительными рамками, которые организуют взаимоотношения между людьми» ( Норт Д . Институты, институциональные изменения и функционирование экономики. М., 1997. С. 17). Подробнее о неоинституционализме см.: March J.G., Olsen J.P . Elaborating the «New Institutionalism» // The Oxford Handbook of Political Institutions / Ed. by R. A W. Rhodes, S. A Binder and B. A Rockman. Oxford University Press, 2006. P. 3–20 (здесь же библиография). , который позволяет поместить изучаемые политические структуры в определенный социокультурный контекст и тем самым избежать ненужной модернизации реалий XVI в. и неоправданных параллелей с институтами власти Нового и Новейшего времени.

В соответствии с изложенным выше замыслом исследования, предлагаемая книга состоит из двух частей. В первой части анализируются перипетии борьбы за власть при московском дворе в 30–40-х гг. XVI в., которая рассматривается как одно из проявлений острого политического кризиса, вызванного фактической недееспособностью государя. Выделяются отдельные фазы кризиса, уточняются его хронологические рамки. Во второй части работы изучается механизм центрального управления «при боярах»: ставится вопрос о разграничении функций между государем и его советниками-боярами, анализируется персональный состав и компетенция дворцовых учреждений, Казны и дьяческого аппарата. Заключительные главы книги посвящены изучению направлений внутренней политики 30–40-х гг. XVI в. и ее связи с предшествующей и последующей эпохами.