Александр Широкорад - Польша. Непримиримое соседство

Заговорщикам нужно было знамя, и им стал 47-летний генерал Тадеуш Костюшко (1746–1817). Он принадлежал к небогатому старинному дворянскому роду [94] Его родословная восходила к каменецкому боярину и дьяку Констанцию Фёдоровичу, прозванному Костюшкой. . В 1769 г. он окончил Варшавскую военную школу и был отправлен во Францию «для повышения квалификации». В течение пяти лет он учился в парижской «École militaire» (нечто типа современной военной академии). В 1774 г. он вернулся на родину, но, будучи человеком бедным, не сумел сделать карьеру и в 1776 г. уехал во Францию, а оттуда в Америку, которая в то время вела войну за независимость. За боевые заслуги он в 1783 г. получил чин генерала и орден Цинцината. В 1784 г. он вернулся в Польшу. Летом 1792 г. Костюшко вступает в армию Иосифа Понятовского. 17 июня 1792 г. отряд Костюшко был разбит русским генералом Каховским у деревни Дубенки. За неимением других способных генералов Костюшко стал национальным героем уже в 1792 г.

В октябре 1792 г. Костюшко уезжает за границу. Приехав в Париж, он обратился к военному министру Лебрену с просьбой о помощи. Лебрен пообещал деньги и участие Турции в случае польского восстания. Обратим внимание: якобинцы пытаются помочь польской шляхте!

Посланцы варшавских заговорщиков находят Костюшко в декабре 1793 г. в Риме. Долго Костюшко уговаривать не пришлось.

В начале 1794 г. командовать русским войском в Варшаве был назначен 56-летний генерал-поручик барон Иосиф Игельстром. Он был выходцем из немецкой дворянской семьи, жившей в Курляндии. Игельстром был исправный служака, всегда старательно выполнявший чужие приказы, но не способный к самостоятельным действиям. Он долго служил в Польше под началом князя Репнина, но, увы, так и не научился разбираться в польских делах.

В довершение всего барон влюбился в одну из первых красавиц Варшавы графиню Залусскую, урождённую Пиотровичеву. В итоге русский генерал-поручик стал игрушкой в руках польской графини. Сразу замечу, что пани Залусская не страдала избытком польского патриотизма, а пользовалась Игельстромом для решения своих личных дел. Дошло до того, что Игельстром заставил короля Станислава выполнять прихоти графини. Пани не была лишена здравого смысла и вовремя предостерегла Игельстрома о готовящемся заговоре. Но, увы, тот ей не поверил. Да и как мог генерал-поручик, да ещё и немец, верить бабоньке-сплетнице! На всякий случай он удвоил караулы и велел арестовать несколько заговорщиков. Но взять удалось лишь Венгерского и Серпинского, остальные были предупреждены и успели скрыться.

На всякий случай Игельстром решил подстраховаться и отправил в Петербург депешу с просьбой послать в Польшу дополнительные силы. Екатерина отправила ему длинное и довольно нудное письмо, суть которого легко передана в словах Суворова: «Бьют не числом, а уменьем». Екатерина писала: «Вы из опытов знаете, что мы почти всегда не столько числом, сколько мужеством и храбростию войск наших побеждали и покоряли наших врагов, почему и почитаем, что найдёте достаточным числом войск наших ныне до 10 000 в окружностях Варшавы… к удержанию тишины и повиновения…»

Ещё раньше на Гродненском сейме было решено распустить часть польских коронных войск. Некоторые полки были совсем расформированы, а другие уменьшены в своём числе. Офицеры и солдаты, оставшиеся вне службы, стали источником возмущения на местах.

Сигнал к началу восстания подала бригада Мадалинского, стоявшая в Остроленке и подлежавшая расформированию. Получив приказ об этом, Мадалинский отказался его выполнять. Когда генерал Игельстром выслал против него отряд генерала Багреева, Мадалинский выступил с бригадой из Остроленки, перешёл прусскую границу и захватил город Солдау. Там хранилось денежное довольствие прусских войск («прусская военная казна»). Прихватив денежки, Мадалинский бросился бежать в Польшу. Перейдя границу, он двинулся к Кракову.

Находившийся в это время в Италии Костюшко, узнав о действиях Мадалинского и об арестах заговорщиков в Варшаве, решил начать восстание, хотя считал его ещё не подготовленным, и поспешил в Краков. Весть о приближении Костюшко заставила полковника Лыкошина, командовавшего русскими войсками в Кракове, вывести из города свой отряд.

По прибытии в Краков Костюшко инициаторы восстания собрались в костёле капуцинов и в присутствии большого количества народа торжественно освятили свои сабли. Был составлен акт восстания, а Костюшко провозгласили «наивысшим начальником всех сил народной обороны». Ему были даны неограниченные полномочия диктатора.