Карина Кокрэлл - Мировая история в легендах и мифах

Оба решили сделать перерыв. Тем более что время приближалось обеденное. Палач жил с семьей неподалеку и, как всегда, ушел домой поесть и передохнуть от трудов. Господь явил милость: дона Исабель Мониз-и-Перестрелло умерла, пока ее мучитель обедал жареной рыбой с луком и чечевицей, — сердце ее не выдержало.

— Моя «Пинта» готова к отплытию хоть сейчас, — хмуро сказал испанец, — Вот только воды бы бочек пять— десять закатить, если есть. Я заплачу. Мы — на пути домой, в Палое де ла Фронтера. — Он понизил голос: — Люди «собачьего папаши» уже на Мадейре. Сам видел. Так что здесь, в Vila Baliera, будут в любой момент. Корабль у них хороший, «редонда», и пушек шесть с каждого борту. Так что не мешкай, мне с ними встречаться — никакого интересу, да и ветер такой упускать не хочу. А не то — плыви в Палое сам.

Когда все уже было готово к бегству и сын увлеченно лазал по мачтам «Пинты» и приставал с расспросами к морякам, Христофор бросился искать жену. Фелипа на корабль не пришла, и ее не было ни в саду, ни на винограднике, ни в соседней рыбацкой деревне. Потный, с прилипшими ко лбу волосами Христофор носился по всему острову, кричал везде ее имя — даже в развалинах ее отцовского дома. Но ему лишь отвечали издевательским ором чайки. Фелипу не видел никто — ни монашки, что жили сейчас в странноприимном доме при церкви, ни священник отец Фабрицио. Все кони стояли в конюшне неоседланными. Отплытие задержали. Рыбаки даже гоняли коней на север острова, нет ли ее следов там. Безрезультатно. Дольше откладывать было невозможно.

На юге показался крошечный треугольный парус.

Испанец смотрел на него обеспокоенно.

— Это они, — сказал Мартин Пинсон: — Узнаю паруса. Да и ветер меняется! Все, ждать не буду! — И крикнул отдавать швартовы.

Христофор понял: этот — и впрямь не будет!

Он бросился к капитану Пинсону и схватил его за грудки. Потом опомнился и отпустил. Но было поздно: он уже нажил себе тайного пока врага [293] Капитан каравеллы «Пинты» из Палоса, Мартин Алонсо Пинсон, со своим братом, капитаном каравеллы «Нинья», будут с Колумбом в составе флотилии первых трех европейских кораблей, открывших Новый Свет. Капитан Мартин Алонсо Пинсон бросит потом Колумба в Новом свете и попытается присвоить всю славу себе. Не получится (прим. авт.) . Команда наблюдала за сценой, кто с удивлением, кто со злорадством, но все — с интересом.

А Христофор не мог понять, куда делась Фелипа и почему. Стоя на корме, он все ждал, что она появится на берегу. Он задушил бы голыми руками этого испанца, если бы Фелипа выбежала сейчас на берег, а тот посмел бы не повернуть корабль. Но она не появлялась. Христофор сорвал зло на ни в чем не повинной мачте «Пинты», ударив по ней кулаком. Дерево гулко отозвалось.

Пятилетний Диого, закрыв лицо ладонями, плакал по-взрослому горько, это была его первая разлука с матерью. Христофор поднял его на руки, вытер сыну глаза рукавом и сказал:

— Диого, я всегда, я всегда буду с тобой! Слышишь?!

Как часто Христофор давал обещания, которые заведомо не смог бы исполнить!

Сын обмяк от слез. И в тот момент Христфор искренне верил: он сделает все, возьмет на душу какой угодно грех, чтобы его мальчик был в безопасности, накормлен и счастлив.

Мальчишку изогнула судорога, и его вырвало прямо отцу на плечо. Диего сильно рвало весь путь по зимнему морю.

Темный остров Порту-Санту в пелене начавшегося ливня то взмывал вверх, то опадал за кормой, пока не превратился просто в короткую темную полоску и не слился с горизонтом совсем. Совсем. Словно его и не было.

Они плыли в Кастилью. Христофор понятия не имел, что ждет его там. Никого он в Кастилье не знал, денег с собой захватил совсем немного, сколько было. Но он что-нибудь придумает, обязательно что-нибудь придумает! В его дорожном мешке лежала заскорузлая кожаная книжица безумного капитана Перестрелло и письмо от Бартоломео, написанное неузнаваемой, скорее всего, нетрезвой, скорописью. Единственные вещи, на которые он уповал. Письмо он покажет в Ла Рабиде…

Н о куда же подевалась Фелипа, что случилось с ней? Ведь они кричали даже в колодцы!

…С темнотой ветер на Порту-Санту затеял свою любимую игру — стал бросаться ливнем, связывая в пучки по несколько струй и расшвыривая их потом куда попало. В опустевшем, притихшем доме вдруг шевельнулась большая круглая деревянная крышка над хранилшцем-mattamorra, и оттуда с усилием, отряхивая с волос и одежды золотистые зерна, вылезла женщина. Потянулась, потерла затекшие руки и ноги, огляделась по сторонам. В доме было темно.