Петр Толочко - Русские летописи и летописцы X–XIII вв.

Сказанное выше не позволяет считать Сильвестра соавтором «Повести временных лет», а тем более единственным ее создателем, как это предложил в свое время А. Г. Кузьмин. [141] Кузьмин А. Г. Начальные этапы древнерусского летописания. М., 1977. С. 155–183. Скорее всего, он вообще не имел прямого отношения к летописному творчеству и вряд ли продуктивно пытаться определять его авторское участие в составлении или редактировании «Повести временных лет» только на основании наличествующих в ней симпатий к «дому Всеволода».

Ситуация с авторством Нестора выглядит значительно лучше. Ведь о нем имеются и дополнительные данные: ему принадлежат «Житие Феодосия» и «Чтение о Борисе и Глебе». Однако именно это обстоятельство послужило источником новых сомнений по поводу авторства Нестора «Повести временных лет».

Исследователи, пытавшиеся оспорить участие автора житийных сказаний монаха Печерского монастыря Нестора в составлении русской летописи, аргументируют это совершенно разной стилистической манерой изложения, наличием разночтений в «Повести временных лет» (статьи 1051, 1065, 1074 и 1091 гг.) и «Житии», а также тем, что его участие в летописании засвидетельствовано только в Патерике. [142] Кузьмин А. Г. Там же. С. 133–155.; Толочко О. П. Нестор-літописець: біля джерел однієї історіографічної традиції… С. 11–35. Что касается приемов творчества, то они диктовались жанром произведений. «Житие» писалось по одним канонам, а летопись по другим. Не знай литературоведы, что «История Пугачева» написана А. С. Пушкиным, наверное, сбились бы с ног в поисках ее автора. Более существенным кажется вопрос о разночтениях. А. Г. Кузьмин насчитал десять таких расхождений между «Житием Феодосия» и летописью. Конечно, это серьезно, но, если бы он попытался выполнить ту же работу на творчестве кого-либо из летописеведов, таких разночтений было бы гораздо больше. {5} 5 Мнимость некоторых расхождений между летописной статьей 1051 г. и «Житием Феодосия» убедительно показал Д. С. Лихачев. Чит. ПВЛ. Ч. 2. С. 386–387.

Нет сомнения, что «Житие Феодосия» писалось как литературное произведение и это не обязывало его автора к протокольно-точным записям и формулировкам. К тому же у нас не может быть уверенности в том, что все эти разночтения не появились в результате позднейшей редакции летописи. Ведь знаем же, что «Повесть временных лет», независимо от того, кто был ее автором, не сохранила свою первозданную оригинальность.

Существенным расхождением между «Житием Феодосия» и летописной статьей 1051 г., которое ставит под сомнение их принадлежность одному автору, является сообщение о времени его прихода в монастырь. В статье он утверждает, что пришел в 17 лет к Феодосию, а в «Житии» — что это было при игумене Стефане. «Приатъ же быхъ въ нь (монастырь. — П. Т. ) преподобнымъ игуменомъ Стефаномъ, и кого же отъ того постриженъ быхъ, и мнишескиа одѣжда сподобленъ, пакы иже на диаконский санъ возведенъ сый от него». [143] Патерик Киевского Печерского монастыря. СПб., 1911. С. 57–58.

Здесь необходимо внести ясность в два историографических стереотипа, кочующих из работы в работу. Во-первых, вопреки утверждению историков автор летописной статьи 1051 г. не говорит о своем пострижении в монастырь преподобным Феодосием. Приход в монастырь и пострижение в нем события не единовременные. Об этом свидетельствует сам Нестор в «Житии Феодосия». Согласно ему, человек, пришедший в монастырь, какое-то время привыкал к монастырским порядкам и ходил в своих одеждах. Затем его одевали в монашеское платье и испытывали трудными церковными службами. Только после всех этих испытаний осуществлялся обряд пострижения в монастырь и облачения в монашескую мантию. [144] Там же. С. 28. Во-вторых, автор «Жития Феодосия» нигде не утверждает, что он не видел Феодосия, он только говорит, что его принял и постриг в монастырь Стефан.

Не исключено, что в этом пространном житийном сообщении содержится ключ к разгадке расхождения между летописью и «Житием». В монастырь Нестор пришел еще при Феодосие, возможно уже перед самой его кончиной, но был препоручен Стефану, который и произвел над ним через какое-то время обряд пострижения. Еще позже, когда Стефан был игуменом, он высвятил Нестора на диакона. Разумеется, у нас нет полной уверенности, что так все и было на самом деле, но думаем, что так могло быть. Если бы преподобный Феодосий сам описал свой приход в Печерский монастырь и пострижение в нем, то он бы отметил, что принял его Антоний, а обряд пострижения совершил Никон. И если бы это сообщение оказалось разорванным в составе двух разных текстов, наверное, последующие историографы столкнулись бы с аналогичными затруднениями в определении их авторства.